А тот молча уже развернул свиток, который держал в руках, и о. Савватий прочел написанное там большими блестящими буквами:
«Праведницы вовеки живут,
И в Господе мзда их».
При конце каждой строчки Божественных слов этих стояло по золотой, ярко сиявшей звездочке.
Тут как будто на хорах отворилась дверь, и о. Филарета кто-то позвал, и он, поклонившись, удалился.
На этом о. Савватий проснулся.
Болезни, которую он чувствовал, ложась спать, не бывало; больные ноги стали как здоровые.
Душа его была преисполнена неизъяснимой радости и восторга.
Такое-то вот сказание слышал я сегодня от одного из наших богомудрых, удостоивших посетить наше пустынножительство.
И хотел было я предложить ему вопрос: можно ли каким бы то ни было снам верить? Но не предложил, ибо и моя душа была преисполнена неизъяснимой радости и восторга.
20 апреля
Видение в Шамординой. – О. Памва, простец оптинский и протоиерей о. Александр Чагринский (Юнгеров). – «Христианин» и мужик. – «Антихриста дождемся».
Давно не заглядывал в свои записки: все это время был занят приготовлением к печати рукописи своей «Святыня под спудом» и разбором старых писем. Много их накопилось за последние годы; многие из них обречены на уничтожение, но есть такие, с которыми не только жаль расстаться, но хочется их перенести даже на страницы моего дневника, чтобы как-нибудь не затерялись…
Вчера к нам заглянули и чай пили у нас отцы Нектарий, Варсис и Памва. О. Варсис служил на днях в Шамординой. Его сестра ездила в Петербург, в Иоанновский монастырь, вернулась на днях обратно и заказывала у себя, в Шамординой, заупокойную обедню по о. Иоанне Кронштадтском. За «Херувимской» одна больная монахиня внезапно увидела о. Иоанна, который вместе с великим входом вошел в алтарь Царскими вратами. Монахиня закричала:
– Батюшка, возьми меня!
К ней подбежали, думая, не случилось ли с ней чего.
– Да разве вы не видели батюшки? – изумилась она, – ведь он только сейчас вошел в алтарь!
Раньше ничего подобного с этой монахиней не случалось.
О. Памва – один из простецов оптинских; старик, годам к семидесяти; уроженец самарских степей. Много он мне рассказывал про их самарского о. Александра (Юнгерова), протоиерея, кончившего земную жизнь свою в Чагринском женском монастыре. По рассказам о. Памвы, да и по другим в разное время доходившим до меня слухам, истинно великий был этот пастырь словесных овец Христовых. Это он направил о. Памву в Оптину.
– По грехам твоим, – говорил он о. Памве, – давно бы тебе надо было гореть в геенне, да сердцем-то ты прост, и за то милует тебя Господь. Только бросай, брат, свои скверные дела, рассчитайся с миром и иди в Калужскую губернию, в Оптину Пустынь; там поработай Господу и обители, сколько сил хватит, и, Бог милостив, спасешься. Прост ты и неграмотен, этим ты не огорчайся; таким Господь тайны Свои открывает, а от премудрых и разумных скрывает. Увидишь ты и блаженное
