единого выстрела, снял все караулы в городе и даже сменил караул у дома, занимаемого военным комиссаром Врем. Прав. Все было проведено провокаторами слишком организованно. Наутро в городе жизнь шла обычным порядком, ничто не указывало, что ночью произошел переворот, и далее члены Исполкома Совета Раб. Деп. (б) и члены комитета (б) ничего не знали о ночных происшествиях. Но когда начали сходиться на работу, то совершенно неожиданно в помещение комитета – в здании Исполкома Совета Раб. Деп. – явился офицер с отрядом и объявил, что все находящиеся в этом помещении арестованы по предписанию Совета Солд. Д. и общественных организаций. Члены Исполкома Сов. Р.Д. (б-ки) сейчас же отправились в президиум Исполкома С. Р.Д. за выяснением причин ареста членов комитета и с требованием немедленного освобождения. Но меньшевистский президиум заявил, что ничего не знает о причинах ареста и так как он произведен по ордеру Исполкома Сов. Солд. Депут., то он не считает возможным вмешиваться. Тогда наши добились экстренного созыва Исполкома Совета Р. Д., где требовали обсуждения действий президиума, расследования организованного выступления и предания суду виновных. Собрание Исполкома было более чем бурное. Наша фракция свои требования ставила ультимативно, заявляя, что в противном случае выходит из Исполкома и апеллирует к Совету и избирателям – пролетариату г. Киева. Мелкобуржуазные партии струсили и пошли на уступки. Исполком потребовал немедленного освобождения арестованных членов комитета – сейчас же после предъявления требования Исполкома они были освобождены, – и избрал тройку (два члена нашей партии и один меньшевик) для расследования. Меньшевики и бундовцы под всякими предлогами отказывались от вхождения в эту тройку. Наша фракция настаивала, чтобы предупредить возможность новой провокации.
К этому времени пришли сведения, что полуботьковцы окружили мастерские и склады Арсенала и на всех углах выставлены усиленные караулы юнкеров. Избранная тройка немедленно направилась к Арсеналу. Тут пришлось увидеть знакомую картину «доброго старого времени», картину организованных еврейских погромов.
У запертых ворот складов с оружием сгрудилась кучка – человек 30–40 – невероятно ободранных людей, что-то выкрикивающих, в большей части безоружных. Ее окружили с улицы, но не со стороны здания, человек 25 хорошо вооруженных юнкеров, спокойно наблюдавших оборванцев. Когда мы подъехали, все сразу умолкло, юнкера предупредительно пропустили нас к «восставшим». На наши вопросы «повстанцы» некоторое время ничего не отвечали, потом раздались отдельные выкрики: «Чего говорить, бери оружие», но тут из их же рядов раздались протестующие голоса: «Будет кричать, это – члены Исполкома Сов. Р. Д.». Из сбивчивых ответов, наконец, выяснилось, что они 3 дня сидят без хлеба и что пришли к ним вечером «люди» и стали звать «идти в город, там дадут хлеба и обмундирование».
У главного здания Арсенала рабочие сами быстро ликвидировали враждебное настроение. Понаблюдав некоторое время,
