style="font-size:15px;"> Светловой остался стоять над ручьем, еще ощущая на лице тепло и нежность ее поцелуя, оглушенный, растерянный, так и не понявший, не приснилось ли ему это все. Тихо шумел на вечернем ветерке лес вокруг, ничто не намекало на присутствие человека. Светловой оторвал наконец взгляд от того места, где исчезла Белосвета, огляделся, не понимая, куда попал. Вспомнив, что перешагивал через ручей, он шагнул обратно и тут же услышал знакомые голоса отроков, звавших его.
Мир вокруг Светловоя принял прежние очертания – обыкновенный весенний вечер, красный отсвет заката на воде Истира, чернеющие заросли по берегам. Разом потемнело – на другом берегу ручья казалось светлее, а здесь, пожалуй, было уже начало ночи. Тянуло холодком, напоминающим, что еще не лето, что тепло только приближается к земному миру.
Словно проснувшись, глухо заныла рана на лбу. Светловой поднял руку, хотел поправить платок, которым его перевязал Скоромет, но полотно присохло, по лбу продернуло горячей болью. Значит, битва и рана ему не померещились. Долго же он был без памяти – совсем стемнело. Боже-Перуне, да один ли вечер прошел? Скажи ему сейчас кто-нибудь, что он пролежал на этой поляне целый месяц, Светловой не удивился бы. Придерживаясь за ствол тонкой березки, он потерянно огляделся, чувствуя себя беспомощным, заблудившимся. Вокруг простирался пустой темный берег, глухо шептала на лешачьем языке опушка леса. Нет здесь никакой Белосветы и не было. Не может быть. Таких не бывает. Светловой нахмурился от нахлынувшего чувства отчаяния. Не было ее, примерещилась. Но почему? За что ты со мной так, Лада Бела Лебедь? Подняв глаза к серому небу, Светловой то ли просил Княгиню Весны, то ли упрекал – но небо молчало.
Впереди на берегу замелькали огни, послышались голоса. Светловой узнал Скоромета с горящей веткой в руке.
– Княжич! Ну слава Перуну! – радостно закричал отрок и бросился к Светловою. – А мы тебя искали, искали! Где же ты был?
– Да здесь и был, – неуверенно ответил Светловой.
Он был так растерян, что ни в чем не стал бы клясться.
– Мы же тут проходили, искали тебя, – недоуменно отозвался Скоромет. Но ломать голову над непонятным было не в его обычае, и он заторопился: – Пойдем-ка на ночь устраиваться, Ольховики здешние челом бьют, просят к себе.
В окружении обрадованных отроков Светловой пошел вверх по берегу. При всем желании он не смог бы рассказать, что с ним случилось.
Еще издалека, с берега Истира, во тьме был виден огонь. Ольховики, уже знавшие о битве на реке, разожгли посреди двора костер и ждали княжича с распахнутыми воротами. Весенняя ночь пришла быстро, резко похолодало, и Светловой опять набросил на плечи теплый плащ. Его знобило отчего-то – Скоромет сказал, что от потери крови. Пусть так. Но Светловою казалось, что разлука с Белосветой затемнила и выстудила для него весь мир. Тепло, свет, радость она унесла с собой, а без нее земной мир был только холодом и тьмой.
В этот вечер он еще не знал, насколько прав.
На огнище Ольховиков его встретили суета
