смешок. – Я из… – вовремя вспомнилось ирландское: – Мунстера. Это…
– Ирлашка, – пренебрежительно бросил первый. – Так и знал, что ты чужак. Зачем здесь?
– Затем. Норманнов убивать, ты, про… – Я сделал вид, что проглотил ругательство.
– Отстань от него, Гровер! – вмешался второй. – А ты иди в крепость, поешь да отдохни. Досталось тебе.
– Отдыхать некогда, – я покачал головой. – В монастырь надо. Милорд гневаться будет. Строг.
– Зато платит щедро, – второй кивнул на мои сапоги. – Побольше нашего тана.
– Уж верно, что побольше, – подтвердил я. – Но сапожки я не покупал. У норманна забрал. Три дня назад.
– И он так вот просто тебе их отдал? – спросил первый с такой интонацией, что мне захотелось сделать ему больно.
– Просто, керл, под кустом гадить, – буркнул я. – А из тебя бы тот норманн точно всё дерьмо выпустил!
– А ты, значит, великий боец, ирлашка?
– Хочешь проверить? – Я угрожающе шевельнул копьем и тут же снова на него оперся, изобразив потерю равновесия.
– Гровер, довольно! – вмешался второй. – А ты не задирайся. Сам же на ногах не стоишь. Иди в крепость. И отдохни. А утром наверняка в ваш монастырь раненых повезут. И ты с ними.
– Точно! – Я хлопнул ладонью по лбу. – Так и будет. Совсем ум растерял, пока под дохлыми нурманами провалялся.
И заковылял к крепости, опираясь на древко копья.
Подозрительный Гровер проводил меня недобрым взглядом, но остановить не пытался.
Но попытается, если я вдруг сменю направление.
Но я не сменю. Мне тоже нужно в крепость. Потому что прежде, чем вернуться домой, я должен узнать о судьбе Рагнара. И если конунг мертв, что скорее всего, то рассказать сыновьям о том, как погиб отец. Это важно.
Глава седьмая. Язычник должен умереть
Элла, король Нортумбрии. Суровый светловолосый и светлобородый мужик с тоненьким обручем короны и широким поясом, обремененным разными предметами, самым крупным из которых был меч в ножнах, обтянутых алой тканью. Король возвышался над Рагнаром на полголовы.
Это потому, что Рагнар стоял на коленях. А на коленях он стоял потому, что два здоровенных ублюдка изо всех сил давили ему на плечи, а еще трое держали натянутые цепи, закрепленные за спиной на руках конунга, железном обруче вокруг туловища Рагнара и кольце-ошейнике, сдавившем напрягшуюся, с вздувшимися жилами, шею Лотброка. И, несмотря на железо, им приходилось напрягать все силы, чтобы удерживать конунга данов в столь неестественном для него положении. Лев остается львом даже в цепях.
Но Рагнар не был львом. Он круче. Он был повелителем морских драконов. Король Нортумбрии наверняка это чувствовал, потому что не рискнул подойти к скованному пленнику вплотную.
– Кто ты? – спросил король. – Как тебя зовут, норманн?
Монах-толмач начал переводить, но Рагнар понял и без перевода.
– Я – твоя смерть! – рыкнул он.
И король его тоже понял без перевода.
– Тебе
