приятный интерфейс. Я сильнее и выносливее его, но иногда он генерирует идеи, с помощью которых можно выполнять нашу работу быстрее предписанной нормы. У коллеги огромный талант к модернизации, и я с радостью этому учусь. У меня уже получается намного лучше подмечать, что изменить в рабочем процессе, чтобы повысить эффективность в определенной ситуации. Меня это очень удивило: мне еще ни разу не доводилось усовершенствоваться без обновления. Выиграв время на выполнение одного задания, я могу тут же переходить к другому, а мой коллега постоянно предлагает сначала посидеть немного. Совершенно не понимаю, что он имеет в виду. Но я немного сижу с ним – есть предчувствие, что иначе я оскорблю его или поставлю под угрозу нашу успешную совместную работу. Может, это такой старый обычай, существовавший еще до меня? Кроме того, я не могу продолжать работу в одиночку, поэтому надеюсь, что вы проявите понимание: речь идет не более чем о пятнадцати минутах в день, когда мы, как он выражается, немного сидим. Коллега рассказывает о мосте и лесе рядом с домом его детства, о воде в реке под мостом, где можно было купаться, и о многих других вещах из места, которое он называет Землей. Он показывает мне ручей, который течет в долине. Конечно, мне запрещается покидать корабль, но из комнаты с панорамой этот ручей виден. Он блестит и серебряной мыслью бежит по поверхности. Коллега положил мне на плечо руку. Теплую. Человеческую руку. И сказал: «Мальчик мой, тебе еще многому предстоит научиться». Чудны́е слова, особенно учитывая, что я с самого начала создавался по человеческому подобию.
Свидетельство 044
Первым пропал запах снаружи, в каком-то смысле запах погоды, свежести, можно даже сказать, запах гравитации – теперь я немного в этом разбираюсь. Последним пропал запах ванили и моего ребенка, когда я склоняюсь над коляской, чтобы взять его на руки. Теперь я улавливаю запах комнат, и мне снится, что все стены в них увешаны огромными пучками травы и сена, из этих пучков свисают цепи, а на них – филигранные шары из серебра, а в шарах – глаза, и именно эти пучки и глаза источают запах. Во сне из стен, точно живые, тянутся сучья и ветки, и мы пытаемся убежать от них, но они выползают из-под двери, и мы теряем сознание. Когда я в комнате, мне становится неловко: кажется, что предметам известно об этих сновидениях.
Свидетельство 034
Что бы это значило для меня – осознавать, что я не живое существо? Что я, человек, был резным тесаным камнем наравне с камнями в этой комнате – не умнее и не разумнее их? И что бы это значило, если бы такой человек мог перемещаться только между двумя комнатами – одной с предметами и другой с голосами – из пространства в пространство сквозь поток света, в струе света, в попытке полюбить вещь как человека, человека как вещь? В этих двух комнатах заключено каждое место, куда ступала человеческая нога, каждое утро (ноябрь на планете Земля, пять градусов Цельсия, в глазах отражается низкое позолоченное раннее солнце, ребенок сзади, на детском сиденье велосипеда), каждый день (плющ, покрасневший от мороза, обвивал здание
