залита ярким солнечным светом, а мужа, естественно, уже не было. Сколько бы с вечера Турецкий ни принял «на грудь», утром он вставал рано и, как в молодости, выглядел молодцом – прямой и сверкающий свежевыбритыми щеками. Нинка тоже давно в школе. Особых дел нет.
Вот она и лежала, расслабившись и глядя в высокий потолок, который давно требовал ремонта. Сколько уже времени обои не меняли? Пять лет? Нет, семь, пора уже. И эта новая неожиданная забота сразу чуть подпортила умиротворенное утреннее настроение.
А потом раздался телефонный звонок. Она перевернулась на бок и взяла с тумбочки телефонную трубку, будучи абсолютно уверена, что это супруг интересуется ее моральным состоянием – «облико морале», так сказать. Она ведь тоже не удержалась вчера и от огорчения дернула-таки почти целую бутылку сухого вина. Правда, сейчас чувствовала себя вполне прилично. Ну а он, конечно, первым делом продиктует ей свой персональный рецепт, пригодный, кстати, на все случаи жизни: контрастный душ, чашка горячего кофе и рюмка коньяку. И все, валяй на новые подвиги! Совет, разумеется, неплохой, отстраненно подумала Ирина, но сейчас никакой нужды в нем не было.
– Ну слушаю тебя, – улыбаясь, сказала она в трубку и удивилась при этом некоторой хрипотце в своем голосе.
– Извините, Ирина Генриховна, – раздалось в ответ, – но я точно не тот, кого вы имеете в виду. Очень прошу вас не бросать трубку и выслушать. Иначе уже сегодня мое собственное разъяренное начальство съест меня вместе с говном, извините мне такую вольность…
«Эва! – едва не воскликнула Ирина. – Это еще что за джентльмен из подворотни?» И потом, голос в трубке ей показался смутно знакомым.
– А вы кто и что вам от меня надо? – недовольно спросила она.
– Буквально два слова. Зовут меня Владимиром Харитоновичем. А являюсь я тем самым хамом-охранником, совершенно незаслуженно оскорбившим вас вчера. И теперь мне грозит увольнение.
– А я тут при чем? Это же вы – хам, значит, так вам и надо.
– Да, я заслужил, конечно, заслужил, нет слов, – виноватым голосом сказал мужчина. – Мое начальство распорядилось так. Я должен принести вам свои глубокие извинения, вернуть водительские документы и гарантировать оплату всех расходов, касающихся повреждений, нанесенных вашей машине тем человеком, которого я сопровождал. Вот, и еще я цветы тут вам привез, букет. Это чтоб вы по-честному извинили меня. Ну а если нет, то, значит…
– Значит, что?
– Ну говорю же, пойду писать заявление по собственному.
– Наверное, это будет правильно. – Ирина не выказала никакого сочувствия, но сама ситуация ее почему-то позабавила. – А вы хоть писать-то умеете? Может, вам продиктовать? Чтоб без грамматических ошибок? – улыбнулась она.
– А чего? Я разве против? Не, вы не думайте, Ирина Генриховна, что если я воевал в Чечне или что меня там здорово ранило…
– Куда ранило-то? – невольно
