внезапно охватил два уланских полка Беляка и Коржицкого и принудил их сдаться пленными. У селения Орчахобы разбил обоих Пулавских, которые втрое были превосходнее его в силах. В 1770 и 1771 годах действовал с оной же партией по обеим сторонам Верхней Вислы в области, ныне называемой Австрийской Галицией; двоекратно разбил полковника Мошинского и другие конфедератские партии. Под Ландскроною победил войска маршалов Орзешки и Сапеги, коих совещателем был известный генерал Дюмурье. Под Замостьем снова разбил Пулавского. Узнав о прибытии гетмана Огинского в Литву, он полетел из Люблина к Слониму и под Столовичем разбил его наголову, взял в плен 1000 человек рядовых, 30 офицеров, 12 орудий, несколько знамен, бунчуг и булаву гетмана.
После сего партизанская война если не вовсе прекратилась, то по крайней мере пришла в такой упадок, что одно фланкирование, или личная ловкость на перестрелках называема была партизанским действием. Наездники, – из коих Ельчанинов, Гейкен и Любимов, а потом два брат Горичи были у нас отличнейшие, – довольствовались рыцарскими сшибками с неприятельскими наездниками в виду противных лагерей и пользовались наименованием партизанов без малейшего на сие права. Я скажу более: самые успехи Суворова в 1770 и 1771 годах против конфедератских войск, – успехи поучительные, как частные удары, – ничтожны в отношении истинной цели партизанской войны, ибо поиски сего великого человека не могли быть ни на что другое направляемы, как на одни отряды неприятеля, а не на путь сообщения или продовольствия его армии, рассеянной тогда по всему пространству Польского государства[6].
Партизаны 1809 года
В 1792 году Костин у Французов и в 1809-м Шиль у Пруссаков обращают на себя взоры современников. Движение первого от Ландау по долине Рейна к Майнцу и занятие сей крепости в то время, когда союзная армия отступала от армий Дюмурье и Келлермана из Шампании, достойно похвалы всякого того, кто забывает сторону, к коей он принадлежал, чтобы платить дань справедливости всему тому, что носит на себе печать отличия. Шиль представляется в ином виде. Отдавая должную справедливость его смелому духу и решительности, с какой бросился он на поприще защитников Германии, с прискорбием видим что при совершенной свободе в выборе удобнейшего пункта стремления, исполнение не соответствовало обширности и смелости его плана. Нет оправдания направлению его на север, методическим сражениям и ограниченности изворотов его в действии против линейных войск, двигающихся всегда с большой тягостью, нежели малые отряды, и потому нисколько не препятствующих исполнению намерения деятельного партизана. Когда бы он, быстро перешед через Богемию и став на единственный путь сообщения Наполеона – на путь, проходивший через Линц, Бронау и Мюнхен, истреблял все запасы снарядов и пропитания французской армии, по сей черте расположенные и следующие: тогда имел бы он несравненно более средств вредить неприятелю, нежели действием около Северного моря и отдалением своим от круга
В 1772 году взял Краков, защищаемый конфедератами и французскими бригадирами Галибертом и Шуазье.
Пределы сего сочинения не позволяют мне распространиться более в описании всех партизанских подвигов сего великого полководца. Впрочем, всё, что я представил, достаточно доказывает, что Суворов в сем роде войны почерпнул ту быстроту в действиях, ту ловкость в изворотах, ту внезапность в нападениях, то единство в натиске, которые доставили ему те бессмертные победы, коих тайна и поныне еще недостижима многим методикам.
