коридору. Оба юркнули в палату.
Майор полулежал на высоко взбитых подушках, на ногах гипс. Удивленно хмыкнув, поманил пальцем.
– Садитесь, раз это вы. Что с тобой? – уставился на Степана.
– Пустяки, товарищ майор. Царапина. Боюсь, что тут по-настоящему захвораю.
– Так (перевел взгляд). Как твоя нога, Леонов?
Виктор поморщился и сказал, что врачи грозят продержать в госпитале около двух месяцев.
– М-да, – пожевал губами. – А я как увидел вас – прямо испугался.
Гости недоуменно переглянулись.
– Что за вид? Обросшие, растрепанные. Форменные босяки! Как мне сказать врачу, что вы – морские разведчики? Не поверит… Хотите быстрей выписаться – следите за собой! Не раскисайте. Пока все, – махнул рукой. – А вечером обязательно зайдите.
Оба с радостью согласились и поспешили на выход.
К назначенному времени побрившись и освежившись «тройным» одеколоном, застегнув халаты на все пуговицы, снова явились к майору, а покинули его палату лишь в час отбоя. Потом стали наведываться регулярно.
Добротин знал, что в строй вступит не скоро, да и во вражеском тылу теперь вряд ли доведется побывать. Поэтому говорил с ребятами о том, что считал важным.
« Почему не наказал Белова и других паникеров?» – повторил о вопрос, заданный однажды Степаном. – В самом деле – почему?
Он так искренне удивился, что Виктор решил выругать старшину после встречи,
за то, что тот вспомнил этот неприятный случай из жизни отряда.
– Хорошо, слушайте.
Поправил подушку и чуть прикрыл глаза, будто создавая что-то в памяти.
– В ваши годы я уже немало повоевал и все-таки однажды чуть не праздновал труса. Тогда-то и узнал истинную цену самообладания в бою. Для разведчика это особенно важно.
Меня с взводом курсантов послали в разведку. Юденич тогда наступал на Питер.
После ночного поиска расположились мы на отдых в небольшой роще. Отпустили подпруги коням, дали им овса, сами начали подкрепляться. И тут прискакал высланный на опушку дозорный с паническим криком «беляки! Целый эскадрон* вытянулся из села. Нас окружают!..»
Курсанты бросились к лошадям, уже кое-кто, забыв подтянуть подпруги, болтался с седлом у них под брюхом. И смех и горе! Сам чуть было не сорвался с места… И вот это «чуть» до сих пор простить себе не могу. Выскочили бы мы врассыпную из рощи и – как зайцы от борзых. Тут многим и конец. Но взял себя в руки и приказал всем спешиться.
Надо вам сказать, что село было в пяти километрах, и противник вряд ли мог знать о нашем присутствии именно в той рощице. Таких кругом было несколько, и окружить нас было не та просто. Но у страха глаза велики. Когда теряешь самообладание, то уже мысли скачут вкривь и вкось. «Ты что панику разводишь?» – закричал я на дозорного. «Своими глазами видел!» – таращит глаза.
К опушке мы подошли в полной боевой готовности и тут же установили, что
