два амбала в милицейской форме.
Андрея затрясло. Как? Каким образом они здесь?
– Д-да-а, – просипел напуганный мужчина и схватился за сидение стула.
– Вы арестованы.
– По какому делу? – взвизгнул Веркин жених.
– По старому, Андрей Павлович. Руки, – милиционер вынул из кармана брюк наручники.
Потом были крики «я не виноват», а затем – «извините».
Андрей был арестован. Вера поверить не могла, что напоролась на психически неуравновешенного вора и убийцу. Катя тоже считала себя виноватой.
– Я же его по объявлению нашла. Берет недорого. А он не сантехник, а…
– Я тоже хороша, – Вера не могла поверить в свое безрассудство. – Да что за напасть? Почему мне нравятся одни проходимцы?
– Займись собой, дочкой. Что-то у тебя совсем крышу снесло на мужиках.
Вера испугалась за себя, а не за Лиду. Увидев в квартире подруги представителей власти, она сразу подумала о том, что ее надули, как малолетку. И деньги из кошелька Лида не брала. Но извиняться перед дочкой она не стала. Личная жизнь не складывается. И почему другим везет? А вообще, кому? Вон, Катька тоже одна, и не хнычет. Живет себе припеваючи, правда… и обузы на ней нет. Вера стиснула зубы, проводила соседку до двери и чуть не расплакалась. Годы уходят! Как жить?
– Давай, пока. И не куксись. – Катя чмокнула подругу в щеку и ушла.
Субботний клуб накрылся медным тазом.
– Мама, можно я выйду? – ребенок стоит лицом в угол. Часа полтора стоит.
– Иди. И закройся в своей комнате, чтобы я тебя не видела, – рыкнула Вера.
***
Лида пронесла через годы материнскую ненависть к себе. Она училась через силу, не могла сосредоточиться на новом материале, стала рассеянной, вялой и слишком замкнутой. Наконец, пришло время экзаменов в одиннадцатом классе. Лида зубрила билеты, мечтая побыстрее переехать, и надеялась, что она сможет поступить в институт подальше отсюда. Но увы, судьба вновь подкинула непростую задачу. Вера попала в больницу. Она сломала обе ноги – так неудачно поскользнулась на лестнице. Кажется, планы смыться остались где-то позади. Ну не бросишь же мать в тяжелом состоянии?
Забрав мать из больницы, Лида привезла ее домой. Таксист помог подняться в квартиру. Усадив женщину на диван, положил ее загипсованные ноги на покрывало и уехал.
– Чаю сделай, – Вера морщила нос, ощущая больничный запах на своем теле. – И быстрей. Там такой бурдой поили, что до сих пор у меня изжога.
Девушка вскипятила чайник, принесла маме чашку с горячим чаем, и та чуть не вылила кипяток ей в лицо.
– Могла с холодной водой разбавить? – Вера случайно облилась. – Что за привычка не думать башкой? Что ты тут делала целый месяц? Тупела в одиночестве? А может, пила, как последняя пропойца? Почему не приезжала каждый день и не привозила фрукты? К другим шалавам и мужья, и дети приходили, а я там одна, как проклятая!
– Ты себя тоже к шалавам относишь? – Лида не ожидала,
