велела Ашит.
Я послушно склонила голову, и она надела мне на шею ожерелье, собранное из тех же бусин, звериных зубов и бляшек, с похожей чеканкой, как на кулузе. Покров шаманка расправлять не стала, так и оставив его прижатым ожерельем, а я не спорила, понимая, что она лучше меня знает, как должен быть одет ученик.
– Может, скажешь, что мне делать? – спросила я.
– Слушать и подавать, что велю, – ответила шаманка. – Надевай шубу, они уже близко.
– Хорошо, мама, – согласилась я и вдруг ощутила сильнейшее волнение.
И это даже было хорошо, что я не должна разговаривать. Этакое безмолвное никто за спиной шамана. Просто замечательно! Если бы мне довелось разговаривать, мой голос бы, наверное, подрагивал. И, протяжно выдохнув, я взяла у матери мешок, который она мне протянула. В ее руках остались только собственное достоинство и надменность, в одно мгновение застывшее на добродушном лице Ашит. Я приосанилась за ее спиной. Шаман и ученик – это вам не с турымом в снегу валяться. Мы – сила! Ух!
И в то же мгновение в дверь постучали. Никто не ждал позволения войти – свет в окнах уже был приглашением. И когда на порог шагнул мужчина в шубе с длинным мехом, я невольно затаила дыхание, почему-то ожидая увидеть воина, хорошо знакомого мне. Однако это был не Танияр. Совсем незнакомый мужчина с широкоскулым лицом глядел на Ашит, и в глазах его читалась мольба и упрямство, словно он был готов утащить шаманку силой, если она вздумает отказать. Но моя мать не отказала.
– Идем, – сказала она и шагнула к дверному проему, который полностью заслонила фигура визитера. Он гулко сглотнул, кажется, только сейчас расслабившись, и Ашит сурово произнесла: – Что стоишь, Ильд? Или пришел спрятаться в моем доме, пока твоя жена борется за себя и сына?
– Сын? – хрипло спросил Ильд.
– Никто, – сухо ответила шаманка. – Если не отойдешь с дороги.
И мужчина очнулся. Он развернулся и первым вышел туда, где бушевала метель. На меня он, кажется, совсем не обратил внимания, словно я была лишь тенью матери, а не новым для него человеком. Хотя… так оно и было. Ученик – это тень шамана, без лика и голоса.
– Идем, – это уже относилось ко мне, и я поспешила за Ашит.
Уруш даже не поднял головы, когда мы выходили, лишь перевернулся на спину и блаженно заскрипел. Турыму было хорошо, а вот мне не очень. Стоило шагнуть за порог, как порыв ветра взметнул все башит разом, застучал ими друг об друга и швырнул мне в лицо колючий снег. Ледяной воздух мгновенно сковал легкие, и, наверное, остаться бы мне лежать в сугробе, сбитой с ног яростью Белого Духа, ослепленной и обездвиженной, но крепкая рука древней старухи ухватила меня за запястье. Она потащила меня за собой к возку, который ожидал нас всего через несколько шагов.
Разглядеть его я не смогла бы, даже если бы мои глаза вылезли из орбит, – мешал проклятый снег и не менее проклятые башит, мотавшиеся из стороны в сторону, словно взбесившиеся змеи. Они лупили меня по лицу, по макушке, по шее, и весь мой путь в несколько
