Я почувствовал, будто стал выше и могу идти куда угодно и делать все, что захочу. Знаю, Пикеринг почувствовал то же самое. Ричи что-то сказал, но что бы это ни было, его слова показались нам глупыми, и сейчас я их даже не помню.
Защищенные нависающими ветвями деревьев и высокой травой, мы стали подниматься к дому, держась края дорожки. Но спустя какое-то время я начал немного нервничать. Дом оказался больше, чем мне представлялось раньше. И хотя мы никого не видели и ничего не слышали, я чувствовал, будто мы попали в тихое, но многолюдное место, и на нас смотрит множество глаз. Следит за нами.
Мы остановились возле первой статуи, не полностью скрытой зеленым мхом и мертвыми листьями. Сквозь ветви дерева сумели разглядеть двух каменных детей, стоящих обнаженными на мраморном постаменте. Мальчика и девочку. Они улыбались, но как-то не по-доброму; их улыбки больше напоминали оскал.
– У них вскрыта грудь, – сказал Пикеринг. И оказался прав. Каменная кожа на груди у каждой статуи была оттянута в стороны, а в вытянутых, сложенных лодочкой руках лежали комочки с прорезанными в мраморе кровеносными сосудами – их маленькие сердца. Хорошее настроение, посетившее меня у ворот, куда-то улетучилось.
Солнечный свет, проникавший сквозь деревья, ронял на нас полоски света и тени. С выпученными глазами и пересохшими ртами мы двинулись дальше, осматривая некоторые статуи, встречавшиеся на пути. Мы не могли удержаться. Статуи будто притягивали взгляды, заставляли догадываться, что за фигуры выглядывают из-за листвы, веток и плюща. Там было какое-то жуткое, закутанное в ткань существо, выглядевшее слишком реалистично для каменного изваяния. Его лицо было настолько отвратительным, что я не смог долго на него смотреть. Когда я стоял под этим существом, мне почудилось, что оно раскачивается из стороны в сторону, готовясь прыгнуть на нас с постамента.
Пикеринг, идущий впереди, остановился и посмотрел на следующую статую. Помню, он съежился в тени фигуры и уставился себе под ноги, будто боялся поднять глаза. Я встал рядом с ним, но тоже не смог долго смотреть на статую. Рядом с уродливым типом в накидке и большой шляпе стояла маленькая фигурка в рясе с капюшоном, из рукавов у которой торчали какие-то похожие на змей отростки.
Идти дальше мне уже не хотелось; я знал, что эти статуи еще долго будут мне сниться в кошмарах. Оглянувшись на ворота, я удивился тому, насколько сильно мы от них отдалились.
– Я, наверное, пойду назад, – сказал я Пикерингу.
Тот даже не стал называть меня трусом. Не хотел ссориться и оставаться один.
– Давай просто заглянем в дом по-быстрому, – предложил он. – Стащим оттуда что-нибудь. Иначе никто не поверит.
Одна мысль о приближении к белому особняку с его зрячими окнами заставила меня занервничать. Дом был четырехэтажным, и в нем, похоже, были сотни комнат. Окна верхних этажей были темными, поэтому за ними ничего не было видно. Нижние кто-то заколотил досками от посторонних.
– Нет там никого,
