дождь, лилась она из глубины отражения, переливаясь и завораживая. Вот так можно было отвлечься на удивительное звучание и не собрать ни крошки. Лесьяр нахмурился, примерился к большому цветку в третьем ряду. «Только бы не вырвать!» – подумал. Вырвет – цветок завянет, да еще и соседние с ним перестанут плодоносить. Будто у них общие корни. Или общая боль.
«Может, живые они?» – мелькнуло в голове.
Он протянул руку, развернул ее ладонью вверх и едва коснулся нижнего лепестка. Мелодия изменила тональность, с поверхности лепестка на серебряные чешуйки рукавиц ссыпалось несколько изумрудный крупинок. Попав на отполированные пластины, они заискрились золотым. Набрав крупиц с горкой, Лесьяр ловко ссыпал их в заготовленный короб. И тут же дотронулся до лепестка повыше. С него собралось меньше крупинок, поэтому юноша продолжил собирать, пока на ладони не искрилась золотом добрая горка песчинок. Тогда чуть раскрыв сердцевину, он увидел кристалл – изловчившись, схватил его указательным и большим пальцами свободной руки и отправил добытую Соль в короб.
– Тебе везет, – тихо отметила Чара. Ее короб был заполнен наполовину. Прищурившись, она посмотрела на поляну, вздохнула: – Будет мало Соли. Соляная поляна повернулась ныне не той стороной.
– Может, развернуть? – предложил Лесьяр, дотягиваясь до нового цветка.
– Не рискуй. Вдруг и того лишимся, – она закусила губу. – Соляных цветков все меньше. Урожай все хуже…
– Надеюсь, я скоро найду решение. – Лесьяр сам не ожидал, что проговорится. Помрачнел. Зато Чара, забыв о работе, уставилась на него с удивлением.
– Поэтому ты протащил с собой мару с самого Грозового перевала?
Лесьяр ссыпал горсть Соли в короб и посмотрел на погорку сверху вниз:
– Я искал ее с осени.
– Зачем она тебе? – девушка посмотрела строго, словно спрашивала невыученный урок.
Юноша отвел взгляд, вернулся к сбору Соли, проговорив:
– Ты знаешь ответ.
Девушка замолчала, тоже вернулась к работе. Казалось, она напрочь забыла об их разговоре.
– Нет коварнее твари, чем мара кладбищенская. О том ведомо тебе с мальства, – она знала, что напоминает другу о больном и запретном, тот потемнел лицом, но девушка продолжала говорить хоть и тихим, но твердым голосом, все еще надеясь переубедить: – Мары не ведают пощады, мстительны и алчны. Им нельзя верить, что бы они не посулили…
– Не коварнее людей будут, – усмехнулся Лесьяр и, чтобы не продолжать разговор, закинул на плечи короб со снадобьем и поставил его подальше от озерца. А сам, взяв новый мешок, пристроился работать рядом с пожилой парой погоров. Работал, а между лопатками жгло, будто горячим воском капало – это Чара смотрела ему в спину.
4
Оставив собранную Соль в сторожке за болотами, Лесьяр отправился
