странно, самым драчливым. Терпел до последнего, а потом без всякого предупреждения взрывался, как заряд фейерверка, и остановить его тогда было непросто.
– А я даже и не знаю… – задумчиво протянул третий мальчик, усаживаясь рядом с Хэлом, и тот невольно фыркнул от смеха.
«Не знаю» было, кажется, любимейшим словом Арно. О чем бы его ни спросили, он тут же начинал оправдываться: «Я не знаю, я ничего не знаю…». Маленький, коренастый и кривоногий, он приходился Бену двоюродным братом и тоже отличался ярко-рыжим цветом жесткой, как щетка, шевелюры. Бен не очень-то жаловал боязливого, робкого родича, но помалкивал, поскольку Хэл не возражал против его присутствия.
Эта троица составляла костяк их компании, время от времени к ним присоединялись и другие мальчишки. Хэл никогда никого не привечал и не прогонял – чем больше народу, тем веселее. Но после ночного приключения большинство мальчишек, видимо, решили остаться дома, от греха подальше.
Не в силах и минуты посидеть спокойно, Хэл откинулся назад и продолжил играть в таком положении. Потерял равновесие, кувырнулся, чуть не свернув себе шею, и захохотал.
И вдруг вскочил на ноги.
– Эй, а эту ржавку я не видел! Гляньте-ка!
Он сунул флейту за пояс и полез в ближайшие кусты. Мальчики не торопились следовать за ним.
– Брось, Хэл, не трогай ты его! – боязливо произнес Арно.
В центре куста громоздилось нечто, смутно напоминающее домик с окошками, но почему-то вытянутое в длину. Ржавый металл протяжно заскрипел, когда Хэл, весь в паутине и листьях, залез на крышу «домика».
– Такой здоровенный, как это я его пропустил? Эй, забирайтесь сюда!
Бен и Натан переминались с ноги на ногу и не трогались с места.
– Арно прав, лучше слезай, – наконец выдавил Бен, – сам знаешь, все, что после Исхода осталось, только несчастье приносит.
Хэл со смехом заложил руки за голову и, покачивая ногой, растянулся на теплом металле.
– Старушечьи байки! Ржавок в лесу полно, и что-то наша деревня до сих пор на месте, не сгорела и не вымерла. Это просто кучи гнилого металла, чего бояться?
Арно поежился, словно от холода.
– Ну не знаю. Мать говорит, в них живут призраки тех, кто до Исхода помер… если нарушить их покой, нашлют Белую Лихорадку, и тогда конец.
Хэл повернулся на бок и подпер ладонью щеку.
– С Исхода больше трехсот лет прошло, и Белой Лихорадкой давно уже никто не болеет. Так чего трястись?
– Мы не трясемся! – с досадой заметил Натан. – Но зачем рисковать понапрасну? В этих ржавках, быть может, Белая Лихорадка сохранилась, залезешь внутрь и заразишься!
Хэл вскочил на ноги.
– Да нет тут никакой Белой Лихорадки! Я вам докажу! – С этими словами он вдруг подпрыгнул, раз, другой и третий, обрушиваясь всем весом на жалобно стонущий металл.
– Прекрати! –
