не к ночи будь помянута, в мгновение ока превратилась в неприкасаемую касту партсоцчиновников, в разы превышающую количество чиновников в царской России, и создало государство чиновников внутри страны. Со своими законами, финансами, карательными органами, прессой и TV. Взаимосвязь и взаимовыручка среди них были на таком высоком уровне, что «Коза Ностра» в полном составе должна была удавиться от зависти.
Однако, законы философии, даже чиновников не могут обойти. Количество обязано когда-то всё-таки превратиться в качество. Количество чиновников всех мастей, окрасок, рангов достигло такой гигантской цифры, что монстр в образе СССР и КПСС рухнули и перешли в новое качество. Рухнуть-то они, к радости всех, рухнули, но чиновники-то при этом не вымерли, как динозавры.
Те из них, кому не достались при вселенском расхватывании не самой бедной страны – СССР нефтяных вышек, заводов и пароходов не ринулись дружно в шахтные забои, не встали к мартеновским печам, не поливали праведным потом пашню родной страны, а резво начали самовзаимотрудоустраиваться через депутатство, создание новых министерств, департаментов, комиссий и подкомиссий. Восстановились, как сфинкс, как сказочная птица Феникс из пепла, не только прежние чиновники. Они размножаются в геометрической прогрессии бесконтрольно и готовые уже сожрать родину-мать их породившую.
Юрий Петрович, несмотря на то, что был плоть от плоти отборным чиновником, можно сказать, заслуженный чиновник России, проблемами своих собратьев по чиновничьему классу в масштабах всей страны мозги себе не заморачивал. В свои 50 с небольшим лет он производил впечатление хорошо обкатанной речной гальки и состоял из одних округлостей так, что даже любопытному глазу решительно было не за что уцепиться: круглая лысая голова с прижатыми пельменями ушей, круглые поросячьи глаза, нос картошкой, губы куриной жопкой, большой валун живота, задница, висящая в штанах, как два арбуза и десять упитанных сарделек, торчащих из рукавов пиджака. И слова, которые он извергал из куриной жопки, были такие же круглые, незаметные. Они цеплялись друг за друга, образуя, на первый взгляд значительные фразы, но как бы их не переставляли, смысла не появлялось. Вернее сказать: значительность присутствовала, а собственного Юрия Петровича Лужайкина суждения, не было. Было только мнение вышестоящее. Это не дефект мышления господина Лужайкина, а результат партийно-чиновничьей, аппаратной селекции, которую Юрий Петрович прошёл в совдеповские времена.
Покойный папаша Юрия Петровича – Пётр Ильич, инструктор обкома КПСС, определил своего юного отпрыска сразу после окончания школы разнорабочим в строительно-монтажное управление № 13.
Через месяц ударного труда Юрий Петрович, со свеженабитыми мозолями, был единогласно избран освобождённым секретарём комсомольской организации. Скоротечный брак Юрия Петровича с лопатой и киркой был расторгнут навсегда, и далее по жизни он тяжелее ложки и собственного хрена
