вы – ни гу-гу, – погрозил кулаком Семка, – мы хоть теперь уснем, а то бабы как чуть, так в сад лезут.
Дома я рассказала, как видала огненного змея.
Сергей хохотал до слез:
– Вот молодцы, додумались, и караулить не надо.
А мать ворчала:
– Паршивые, чего придумали, людей пугать понапрасну.
На Троицын день мать разбудила меня к обедне. Нарядившись и собрав букет цветов, я пошла в церковь.
В церкви я стояла недолго. За время обедни я вместе с моими сверстницами лазила в барский сад за цветами. Потом мы долго гуляли, и, когда кончилась обедня, я со всеми вместе пошла домой.
Дома у нас все было убрано березой. В открытые окна вместе с весной лился праздничный звон с нашей колокольни.
Мать ждала конца обедни, чтобы собрать завтрак.
Самовар уже кипел давно.
Весна была чудесная, день был солнечный, и праздник был в избе и на улице. В окно я увидела, что к нам прямо из церкви идет Хаичка[3]. Мать не поверила, когда я сказала:
– Хаичка к нам идет.
– Это она к Ерофеевне. К нам ей незачем, – проговорила мать.
Но Хаичка пришла к нам.
– Здравствуйте, с праздником вас, – сладко заговорила Хаичка.
– Поди здорово, – отвечала мать, с любопытством глядя на Хаичку.
– Уж есть хорошо вы живете-то, – запела Хаичка, – и изба хорошая, и храм Божий рядом.
– Ты проходи, садись, – приглашала мать. – Да, у нас хорошо, – ответила она на хвалу.
– А где же, Таня, у тебя еще-то твои? – усаживаясь, спросила Хаичка.
– Мы все тут, – улыбнулась мать, оглядывая нас. – Сергей спит в амбаре.
– Хорошо, хорошо вы живете. Сынка-то женить не думаешь?
– Да нет, рано еще, не думали.
– Ну где же рано, ровесники его давно поженились, пора и ему.
– Не знаю, мы волю с него не снимаем, как хочет сам.
– А вы не давайте зря волю-то, женить пора. Вот Дарье-то желательно Соню к тебе отдать, – прибавила она другим тоном, – и жени! Девушка сама знаешь какая. Что красавица, что умница. Другой такой во всей округе нет.
– Девка хорошая, что говорить. Я поговорю с ним, – сказала мать.
– Ты поговори, а потом мне скажешь.
– Ладно, поговорю. Давай чай пить с нами.
Хаичка отказалась от чая.
После ее ухода мать послала меня будить Сергея. Сергей уже проснулся. Дверь амбара была открыта, и он, задрав ноги на кровати, пел. «Уж и жених», – мелькнуло у меня в голове.
– Иди чай пить, – сказала я.
– Как? Обедня отошла уже? – спросил он.
– Давно, – ответила я и побежала домой.
За столом мать сказала Сергею о посещении Хаички.
– Я не буду
Прозвище бабы, которая жила у нас в селе.
