первого царского советника. Крестьянский сын Никита, постригшийся в 30-летнем возрасте в монахи в Анзерском ските, что на Белом море, под именем Никон, был не в меру честолюбив.
Церковную реформу он практически начал сразу, как только принял патриаршество. Разночтения и несоответствия в церковных книгах было обнаружено ещё при Максиме Греке, но Никон решил положить этому конец и очистить православную церковь от всякой «скверны». На этом пути патриарх встретил сильное сопротивление, расколовшее не только церковь на сторонников (никониан) и противников реформы (староверов), но и всю страну. Староверы фанатично защищали «веру своих отцов и дедов», и Никон был вынужден применять по отношению к ним силу и власть. Но староверы не сдавались и продолжали отстаивать старые церковные тексты и символы; они уходили на новые, неосвоенные места, в Заволжье, и образовывали на них свои общины, скиты, монастыри и поселения.
Церковная реформа, хотя и продолжалась, но не такими быстрыми темпами, как того желал сам реформатор. Главные противники Никона были уничтожены идейно и физически, удалены из Москвы и повержены в прах. Все они влачили жалкое существование или в тюрьмах, или в ссылках на окраинах царства: Павел Коломенский был лишён сана и сослан, Неронов постригся в монахи, Аввакум – самый умный и непримиримый противник никонианства – выслан с семьёй в далёкую Даурию, Никита Пустосвят и Лазарь под страхом наказания покаялись и умолкли. Прошедший в 1656 году церковный собор утвердил и произнёс проклятие над «двуперстниками»13. Казалось бы, ну что могло угрожать Никону, вознесшемуся на такие выси, что и недруги и друзья называли его вторым царём? Да он собственно и был им. Надменный честолюбец, он считал себя даже выше царя земного, потому что был его посредником с самим Богом.
– Цари только слуги Божии, – говаривал он.
Между тем сопротивление нововведениям в низших слоях церковной системы не ослабевало. Оно тлело подспудным и незаметным жаром, но Никон его чувствовал и потому ополчался на своих противников с ещё большим ожесточением. Иногда ему казалось, что он борется с многоглавой гидрой, у которой вместо отрубленной одной головы сразу отрастали две или три, и бороться с ней уже не хватало сил. Но это были лишь минуты слабости, которую он тут же преодолевал и ни за что не давал себе расслабиться или пасть духом. Тишайший во всём его поддерживал.
Никон требовал от священников трезвой жизни и точного исполнения треб. Многие пастыри погрязли в стяжательстве, привыкли к пьянству, церковную службу справляли небрежно, молитвы произносили скороговоркой, второпях, искажая их смысл или бормоча вместо них самую несусветную чушь. Патриарх же заставлял их читать поучения народу – неслыханная новость, которая никак не нравилась невежественному духовенству. Богослужения в церквях длились часами, и верующие стояли с онемевшими членами, боясь шелохнуться и чем-то выдать своё недовольство. Никон сам прошёл
Одним из пунктов несогласия между никонианами и староверами был способ наложения креста: никониане ввели трёхперстный, в то время как староверы защищали старый двуперстный крест.
