но таких безответственных болтунов тут же окорачивали свои же. Ври, ври, да не завирайся!
Баньши больше никто не видел ни живой, ни мертвой.
Глава 8
В которой Вера продолжает вспоминать, а старый остяк Алеша снова становится мужчиной
В процессе занятий латинской грамматикой и пыльной римской историей Вера как-то окончательно поняла, что она, в отличие от давно опочивших римских героев, ораторов и полководцев, покуда жива и будет волею Господа нашего (Вера была глубоко верующим человеком, хотя к ее православию и примешивались откровенно языческие мотивы) жить дальше.
В деньгах Вера не нуждалась. Все имущество и немалые денежные накопления инженера Печиноги перешли к ней и сыну по заблаговременно составленному Матвеем Александровичем завещанию. Но снова осознавшая себя живой Вера была и оставалась человеком деятельным. Ее странно активный для урожденной крестьянки мозг требовал пищи. Римской истории, Матюшиных книг и забот о детях и щенках ей хватило еще на год.
Во время печальнопамятного бунта приисковые рабочие сожгли питейную и разграбили бакалейную лавку. Держателями обеих лавок на момент бунта были трое инородцев, считавшихся племянниками остяка Алеши, правой руки Гордеева. Никто и никогда не видел ни Алешиных братьев, ни сестер, но племянников у него было как зверей в тайге. Все они были пристроены Алешей к делу, и все, как полагали, отстегивали заботливому дядюшке соответственную прибыли копеечку. Водка в лавке всегда была странно дорогой, пряники пахли рыбой, а кредиты за продукты съедали почти все, что удавалось заработать в сезон. Раскосых, с лицами, как растрескавшиеся глиняные миски, племянников никто не жаловал, а страх, который большинство жителей Егорьевска, прииска и даже Выселок испытывали перед иезуитски ласковым и хищным Алешей, на них не распространялся. Один из трех содержавших лавки инородцев во время бунта погиб, другой, избитый, с трудом оправился и остался заикой. Третий, перепугавшись до кровавого поноса от близкого дыхания не то грозной остякской Хосэдем, не то вполне христианской старухи с косой (никто и никогда толком не мог понять, во что и каким образом верят остяк Алеша, его дочери и многочисленные племянники), даже думать не желал о возвращении на прииск.
Поразмыслив, Вера решила воспользоваться сложившейся ситуацией. К живому и жадному до знаний уму, который отпустил ей Бог, особых талантов к предпринимательству и торговому делу не прилагалось, и Вера Михайлова это прекрасно понимала. Но следовало себя занять. К тому же перед глазами у нее стоял недавний пример бывшей хозяйки, девочки Софи Домогатской. Не имея средств на обратный проезд в Россию, Софи не пожелала взять деньги у своей бывшей горничной и организовала в Егорьевске первую за всю его историю танцевальную площадку и школу танцев. За лето искомая сумма была набрана с перебором. К тому же новый смысл
