жечь глаголом сердца.
Но Тамара Викторовна мои восторги не разделила:
– Так что, Марлен Иванович, – нахмурилась она, – теперь всем можно будет грубиянить и дерзить старшим? Все станут как Горшкова у нас, да? Давайте тогда хоть выговор ей дадим! Предлагаю выговор с занесением. Что скажете, Иван Аркадьевич?
Иван Аркадьевич сделал неуловимое движение ладонью, и Аллочка моментально положила перед ним два листочка из папки.
– Из вашей характеристики, Лидия Степановна, следует, – он поправил очки и зачитал, – «…отсутствие инициативы и интереса к работе». Все правильно?
Я развела руками.
– И общественная нагрузка у Вас, Лидия Степановна, практически отсутствует, – продолжил Иван Аркадьевич, не обращая внимание на меня. – Поэтому предлагаю поступить так. Мы сейчас не будем портить вам характеристику, пока не будем, а вы должны извиниться перед Капитолиной Сидоровной завтра на пятиминутке. А чтобы вам некогда было скандалить, мы поручаем лично вам, Лидия Степановна, подготовить стенгазету от вашего отдела к Дню космонавтики. Через 5 дней у нас состоится смотр стенгазет от всех отделов, и мы коллегиально выберем лучших, тех, кто потом будет готовить большую праздничную передовицу к 12 апреля. Согласны?
– По поводу стенгазеты согласна, – подавила вздох я, – а что касается извинений, то у меня встречное предложение. Давайте поступим так: я предлагаю, чтобы все было подробно внесено в протокол, или характеристику, куда угодно. Пригодится. Потому что я намерена получить психиатрическое заключение о том, что диагноз «идиотизм», который мне прилюдно поставила Капитолина Сидоровна, не соответствует действительности. Также я получу акт о порче моего имущества – это когда уважаемая Капитолина Сидоровна опрокинула на меня чай. Можете посмотреть.
Я распахнула пальто, чтобы пятно на белой рубашке стало всем видно, и продолжила:
– А еще возьму медицинское освидетельствавание о нанесении мне физического вреда – на плече есть ожог от кипятка… и до сих пор болит, между прочим. Этого, надеюсь, хватит, чтобы подать в суд на Капитолину Сидоровну за издевательство над подчиненным и превышение должностных полномочий. А уж потом, согласно решению суда, я буду и извиняться, и все остальное.
В кабинете воцарилось молчание. Тамара Викторовна сделала вид, что ее здесь нет, а Марлен Иванович переглянулся с Иваном Аркадьевичем и укоризненно улыбнулся мне:
– Ну зачем же вы так, Лидия Степановна? Давайте не будем сгоряча… эммм… так сказать, рубить с плеча…
Я вернула улыбку и продемонстрировала готовность слушать.
– Ну, выговор… эммм… дать не трудно, так сказать, но ведь нам с вами это не нужно… Незачем усугублять и доводить до крайности… Мы поговорим с Капитолиной Сидоровной, мда… поговорим… И освидетельствания, там все эти акты – не нужно, Лидия Степановна… Давайте будем решать вопрос мирно, так сказать, не вынося сор из избы. Хорошо?
– Как скажете, Марлен Иванович, –
