«Все воспитанники ПЭЦ должны немедленно явиться в главный зал».
– У тебя тоже от Катрины? – спросила Вера.
– Да, – откликнулась Лина.
Это было странно. Если Катрина когда и устраивала собрания в главном зале, то только для своих подопечных, Вериных сверстников. Воспитанники в библиотеке все как один поднялись со своих мест. Очевидно, они тоже получили сообщение от Катрины. Что же такое она собиралась объявить, чего нельзя было разослать, как обычно, по коммуникаторам? И почему собрание устраивала именно Катрина, а не директор? Может быть, это знак, что теперь, в отсутствие Сати, она займет должность замдиректора? Вера непроизвольно скривилась – более неподходящего человека на это место найти было крайне сложно, если не сказать невозможно. Катрина не участвовала в жизни воспитанников. Ее интересовало соблюдение условий программы. Прекрасно, вот только, как ни крути, детям требовалась забота и человеческий отклик. Во время вчерашнего разговора в дверях комнаты Сати Катрина впервые за все время, пока Вера себя помнила, проявила искренние эмоции, правда и те негативные. Как же она сможет заботиться о воспитанниках?
– Ты иди, – сказала Вера, обращаясь к Лине, – я тебя сейчас догоню.
Когда Лина отошла, Вера выключила программу дешифровки и с недовольством достала флешку. Почти четыре часа работы насмарку.
Галерея второго этажа, где находился вход в зал, была переполнена. Вера заметила каштановые кудряшки Тани и копну светлых волос Иды и прибавила шагу. Поравнявшись с ними, она спросила:
– Вы знаете, что происходит?
– Понятия не имею, – ответила Ида, подхватывая Веру под локоть и притягивая к себе. – Может, речь о Сати?
– Надеюсь, – произнесла Вера.
Они замедлили шаг. Толпа воспитанников разделялась на два ручейка – в правый и левый входы в зал – и протискивалась через распахнутые двухстворчатые двери внутрь. Ида потянула Веру в левую очередь, хотя быстрее правой она не двигалась. Зал напоминал амфитеатр. От дверей между пластиковыми стульями, цветовая палитра которых варьировалась от белоснежного до темно-серого, параллельно друг другу вниз тянулись две лестницы, примерно до уровня первого этажа ПЭЦ. Внизу располагалась площадка тридцатисантиметровой высоты для выступлений. Посередине за трибуной стояла Катрина – в белой блузке и юбке, но с темными пятнами, растекающимися от подмышек в сторону объемной груди. Катрина лихорадочно вытирала пот с верхней губы и лба, хотя в помещении были прохладно. Сейчас она показалась Вере еще более взволнованной.
Рядом с Катриной стоял Хорд, директор ПЭЦ. Тонкие ноги-спички под грузным туловищем стремились друг к другу в районе коленок. Лысина блестела в ярком свете потолочных ламп. Правая сторона его лица была искажена уродливым шрамом от старого ожога. Когда в качестве топлива еще использовали бензин, он попал в автомобильную аварию, и его машина загорелась. Поговаривали, его еле удалось спасти. Почему он не прибег к лазерной коррекции шрамов, Вера доподлинно не знала, но иногда ей казалось,
