для этого спора.
– Ну разумеется, ты снова сунул нос в чужие дела. Как же это в твоем стиле – ворваться в мою личную жизнь спустя столько лет.
– Ты знала, кого полюбила.
– Но вовсе не значит, что я этого хотела.
– Когда дело касается нас, разлука не главное. Теперь я это понял.
– Нет, это не так. Это важно. Важно для меня. Знаю, я согласилась попробовать, но чего ты ждал? Что я, не задавая лишних вопросов, вернусь домой, раздвину ноги и распахну сердце? Тобиас, я уже не та девочка и уж точно не та женщина.
– Мы говорим о тебе, а уж тебя я, черт возьми, знаю. Если бы ты изменилась, перестала быть той женщиной, которая умеет прощать и любить только как умеешь ты, то прошлой ночью я бы не спал в твоей постели. А вот насчет твоих планов не знаю, потому что мы еще не обсудили все, что нужно, и не составили ни одного гребаного плана вместе. Мы сейчас ведем переговоры. Что. Тебе. Снилось?
– А что еще мне могло сниться?
– Я тебя не оставлю. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Скорее ад замерзнет. Скорее я съем бургер.
А вот этого не надо было говорить.
– Думаешь, это смешно? – Испачканная землей Сесилия испепеляет меня взглядом. В ее глазах горят обвинение и оставшийся гнев.
– Думаю, чувство юмора придает нашему разговору не такой кровожадный тон, но, судя по выражению твоего лица, ты не разделяешь эту точку зрения.
– Ты жил с ней, – еле слышно звучит признание.
– Так тебе приснилась Алисия?
– Она тебя знала. Ты позволил ей узнать тебя. Она знала марку твоей зубной пасты. Наверное, и чертовы галстуки по утрам тебе подбирала. С ней ты поделился этими деталями.
– Не надо, – качаю головой, переживая из-за того, куда зашел разговор. – Не говори так.
– От меня ты отказался, а с ней жил. Мне даже не довелось увидеть, где ты жил.
– Нет, ты видела. Ты видела единственное место, которое я считал домом. Гадюшник на окраине города, где жила моя тетя. Это место было единственным моим домом в Трипл-Фоллс. В остальных я просто отдыхал между деловыми поездками. У меня не было настоящего дома с тех пор, как умерли родители, а с ней я не жил.
– С ее слов создалось иное впечатление.
– И я позволил тебе так думать.
– Безусловно! – У Сесилии вырывается сердитый смешок.
Мне удается скрыть обиду в голосе:
– Забыла поговорку про стеклянные дома, Сесилия? Забыла, что, когда вернулась в Трипл-Фоллс, бросив жениха, с которым все это время жила, на твоем пальце было кольцо с камнем в два чертовых карата? Или ты еще держишь его на всякий случай? – Остынь, Тобиас. Сию же, мать твою, минуту.
Закрываю глаза, боясь увидеть последствия своего резкого комментария.
– Как ты смеешь? – хриплым голосом говорит она едва слышно. – Выходит, это я виновата? Мне пришлось забыть о прошлом. Ты ведь не предоставил мне выбора.
– Знаю. – Глотаю подступивший
