что вся затея была пьяной шуткой, и долго рассказывал, какие у него замечательные детишки. Когда он отлучился в туалет, его жена тут же сообщила нам, что он полный идиот и посмешище для всего города. Кармен скромно молчала во время разговора, но когда мы вернулись в отель, она быстро дала мне понять, насколько сильное впечатление на нее произвела эта история. Все-таки не каждой девушке в наше время доводится стать причиной вызова на дуэль.
Следующим утром мы поплыли на каноэ вниз по течению, в давно очищенный от леса край скотоводческих ранчо и пересыхающих озер. Розовые речные дельфины резвились в речных заводях, огромные аисты ябиру наблюдали за нами с вершин деревьев, а на берегах лежало множество кайманов жакаре. Желтовато-бурые, кареглазые, они были до трех метров в длину, но обычно поменьше. Туристы, приезжавшие в саванну посмотреть на местную живность, были важным источником дохода для жителей Рурре, поэтому на реке никто не охотился и кайманы были почти ручными. Я заметил, что рисунок темных пятен на челюстях был индивидуальным у каждого каймана. Возможность различать кайманов “в лицо” явно можно было как-то использовать, но я пока не придумал, как именно.
Снова вернувшись в Рурре, мы отправились в долгую поездку через знойные пастбища в небольшой заповедник дальше к востоку. По словам Альфонсо, там имелось озеро с единственной в Боливии легкодоступной популяцией черных кайманов. Но когда мы, взяв напрокат пару лошадей, подъехали к озеру, то поняли, что “легкодоступная” – сильное преувеличение. Уровень воды в сухой сезон был таким низким, что мы так ее и не увидели за густыми зарослями камыша и колючего кустарника. Огорченные, мы повернули лошадей обратно и вскоре встретили на тропе тридцатисантиметрового кайманенка жакаре, ковылявшего к озеру. Видимо, он шел от какого-то далекого пруда, окончательно пересохшего, потому что выглядел усталым и истощенным. Идти ему оставалось почти километр. Я решил подвезти кайманенка до края камышей, нагнулся в седле, чтобы поднять его за хвост, и был немедленно укушен. Острые как бритва зубки глубоко располосовали мне палец. Это был первый и последний случай в моей жизни, когда кто-то из крокодиловых укусил меня до крови. Я, конечно, не обиделся и все-таки отвез его к озеру. Укусы хищников обычно плохо заживают, но царапины на пальце затянулись всего за два дня. Наверное, бедный малыш голодал так давно, что никаких микробов у него на зубах не осталось.
Автобусов в тот день уже не было, и мы решили вернуться к дороге из Рурре в Ла-Пас автостопом. Водителем подвозившей нас машины был коренастый, небритый, но очень вежливый мужчина лет пятидесяти по имени Хесус. Он пригласил нас в гости. Жил он на окраине небольшого городка; перед домом стоял двухместный самолетик. Я когда-то брал уроки вождения самолета, но права пилота так и не получил, так что попрактиковаться удавалось нечасто, и я был очень благодарен, когда Хесус предложил мне полетать на его “Пайпере”. Было так здорово кружить над саванной в лунном свете,
