двери – это гигантские артефакты с очень сложными формулами; да что там, стены тоже зачарованы. Великолепная работа, хотя совсем не мой профиль.
Комната оказалась неприлично большой. До сих пор я и не подозревала, сколько у тетушки в магазине ценного имущества. Вдоль стен громоздились ящики, их ряды поднимались до потолка. Я застонала, представляя, что мне нужно будет все это разобрать. Да тут работы на неделю или две! А хотелось бы открыться как можно скорее, время поджимает.
– Ладно, – пробормотала я, – буду решать проблемы по мере поступления.
В центре комнаты стоял стол, и на нем тоже были ящики – по всей видимости, с магазинными документами. Актуальную бухгалтерскую книгу мне уже передал поверенный, а тут, наверное, списки закупок, накладные и прочая, прочая. На видном месте лежал толстый коричневый конверт, надписанный почерком тетушки Розалинды. Я взяла его. «Моей любимой племяннице Марике, лично в руки. Вскрыть в защищенном месте». Конверт оказался тяжелым и сам являлся артефактом: отпирала его капля моей крови. Сильная защита, надо же…
Я села в кресло, открыла конверт и вытряхнула на стол его содержимое. Несколько листов, исписанных все тем же аккуратным тетиным почерком, и алый бархатный мешочек. Его я пока отложила в сторону, глубоко вздохнула, развернула письмо и начала читать.
«Моя дорогая Марика!
Пишу тебе, уже зная, что скоро покину этот мир. Мне остался день или два, и я так жалею, что совершила ошибку и не поняла раньше, как у меня мало времени. Что ж, это повод сделать все правильно – и быстро.
Для начала хочу сказать, что не держу обиды. Я постоянно говорила об этом в письмах, однако желаю заверить тебя еще раз: то, что ты не появлялась в Райстоне, понятно и объяснимо. Благодарю, что отвечала на мои письма и не забывала свою тетушку. И пусть я скучала по тебе, скучала неодолимо, я уважаю твое решение и всегда поддерживала тебя. Мне жаль лишь, что твой талант артефактора был слишком долго скрыт от мира, и жаль, что ты так и не простила себя. Марика, я никогда не считала тебя настолько виновной, как ты сама. Возможно, пришел момент отпустить это? Кто тебя точно не осуждает, так это я, особенно сейчас – ведь на мне лежит тяжесть очень похожей ошибки.
Прости меня, что лезу тебе в душу. Я не позволяла себе этого, пока была жива, но теперь-то это моя последняя воля, и я могу говорить, что вздумается. Прости также, что оставляю мою любимую племянницу с нерешенными вопросами: не хотелось бросать тебя. И все-таки… Это шанс для нас обеих. Да, письмо можешь вскрыть только ты, однако в последнее время я опасаюсь даже своей тени. Непривычно слышать это от меня? Когда-то я ничего не боялась. Мне казалось, будто я бессмертна и нет вещей сильнее меня. Наивность! Возможно, и это послание побывает в чужих руках прежде, чем его увидишь ты. Я обязана быть предельно осторожной, ведь сама себя я уже погубила, и меньше всего мне хотелось бы причинить вред тебе.
Моя милая девочка… Ты знаешь, о чем я говорю. В этот момент, когда читаешь,
