телом,но я был – воздух,
бесплотный, колыхаемый ветром,
ветер также регулировал температуру моего
сердца.
ее живот был – как парус,
раздуваемый мной изнутри.
теперь он опал, но она не расстроилась,
куда бы она ни шла,
то придерживала калачик воздуха
на груди.
мне нравилось вздыматься
и опускаться.
вздыматься
и опускаться.
как нежно колыхалось то,
что могло быть моими кудрями,
от ее теплого дыхания.
когда она грустила, ее щеки холодели,
когда радовалась – ее грудь вздымалась
быстрее,
когда влюблялась – что-то в ее нутре
клокотало.
она всегда знала,
что я рядом.
до последнего вздоха
знала.
вместе с ним
я и был растворен
во времени,
в звездах,
в дожде,
в океане.
и снова —
во времени,
в звездах,
дожде,
океане.
и снова
4
поливай богульник,
он любит воду,
обновляй воду,
поливай богульник.
под новый год
какая-то умница
(или умник)
хорошо придумали,
а главное – вовремя.
хлопаю стоя,
стонем и хлопаем.
дела в приоритете:
не потерять себя,
не потерять себя,
себя не потерять.
но для начала
давай поедим
и починим кровать
5
я бы если могла
обняла тишину
а она бы меня
в ответ обняла
шепнула на ухо
без звуков слова
слова ни о чем
покоя слова
6
если вдруг ты умрешь,
я возьму острый нож
и отрежу себе
палец.
но дилемма получится сложной:
без тебя жить нельзя,
а без пальца,
выходит, что можно
7
на три этажа выше
панической атаки,
похмелья,
глаз, засыпанных песком,
надрывается ребенок.
пока не знает,
что ничейный.
узнает —
замолчит
8
налево – не Прага уже,
налево – неясное мне,
там светят огни на горе,
гора утыкается в месяц.
мы в доме живем деревянном
и с садом на заднем дворе,
сегодня послышалось мне,
что сверху игра на рояле.
но мне не послышалось,
вправду – играет владелица дома.
ты – голый напротив меня,
и все в тебе очень знакомо.
знакомые ребра и нос,
знакомый лобок и соски,
знакомые руки и брови,
а
