республик, направился молодой господин Кэтман в Германию. Пока что в качестве туриста. Зрелище, представшее его глазам, оказалось печально. Берлин, куда он приехал, лежал в руинах. Но постепенно жизнь брала свое. Так после опустошительного лесного пожара, когда кажется, что уже ничего живого не уцелело, то здесь, то там удивленный взгляд обнаруживает зеленую поросль. И господин Кэтман среди фантастического нагромождения руин увидел, как пробиваются первые ростки мирной жизни, жизни общества, и первейшее условие этой жизни – производство и рынок.
Животные передают своему потомству инстинкт. Люди, кроме того, – опыт. Инстинкт подсказывал господину Кэтману, что его место здесь, на развалинах, пустых, как его карманы. Опыт же говорил, что до поры до времени следует оставаться гражданином нелюбимой им банановой республики, интересы которой здесь представляли США. И обустраиваться следует не на старом пепелище, подпадавшем под юрисдикцию русских, а на новом – под юрисдикцией союзников. Впрочем, все это чистая условность, не имевшая большого значения и продиктованная смутным импульсом опыта. Миллионы и миллионы не только капиталов, но и жизней потерял мир. Наступивший момент должен был стать началом новой эры в развитии человечества. Он, господин Кэтман, был в самом расцвете сил, и он хотел стать активным участником строительства послевоенного общества. Но между «хотеть» и «мочь» – пропасть, преодолеть которую может не каждый. Господину Кэтману это, кажется, удалось.
Впервые он появился в Москве в начале шестидесятых в качестве агента одной крупной западногерманской фирмы с предложением о поставке в СССР оборудования. Он не был ни владельцем, ни сотрудником этой фирмы. Как посредник он мог рассчитывать на определенное вознаграждение в случае покупки советской стороной этого оборудования. Первая сделка состоялась. Дальше – больше. Господин Кэтман стал частым гостем в Москве. Иногда он не только заключал сделки на продажу западногерманских товаров, но, выполняя поручения разных фирм, покупал для них нефтепродукты, лес и другие сырьевые товары из СССР. У него появились добрые знакомые среди руководителей как импортных, так и экспортных объединений. Имя его примелькалось и в управлениях Министерства внешней торговли.
Время шло и явно работало на Кэтмана. Он женился на богатой вдове, открыл собственную фирму, которая в основном занималась посредническими операциями. Появился офис, небольшой штат сотрудников, а главное – появились деньги. Господин Кэтман считал себя состоявшимся коммерсантом. Когда я с ним познакомился, был он в самом расцвете сил – немного за пятьдесят. Высокий, красивый, холеный мужчина. Одевается, насколько я могу судить, очень элегантно, держится с достоинством. Помимо родного немецкого языка, свободно владеет английским и испанским. Русский же оказался ему не по зубам. Дальше слов «на здоровье», «спасибо» и «карашо» дело не пошло.
В самом начале семидесятых, во время очередного визита в Москву, он был приглашен
