или, простите, танцует? Главное, чтоб человек был хороший. И гонорар.
4
– Мама, ты дома? – крикнула Вероника в глубь своей бездонной квартиры.
– Бегу, бегу, Вероничка! – навстречу ей поспешно выскочила Екатерина Алексеевна, по-прежнему, как и в детстве, делающая все от нее зависящее, чтобы окружить дочь всем самым необходимым. – Ты сразу в душ или сначала поешь?
Шикарные их апартаменты располагались на Кутузовском проспекте в добротном сталинском доме и занимали целый этаж в пределах одного подъезда. Соседи были отселены усилиями деятельной Екатерины Алексеевны. Не загородный дом, конечно, но тоже весьма и весьма достойно, и даже Макаров, когда впервые побывал тут, едва зайдя в прихожую, удовлетворенно прищелкнул языком. Особенной гордостью Екатерины Алексеевны были даже не мебель из красного дерева, по заказу изготавливавшаяся итальянским мастером (большим поклонником Веронички, специально прилетавшим в Москву снимать мерки), и не домашний кинотеатр с экраном размером до потолка, где круглосуточно беззвучно крутились лучшие Вероничкины партии, и даже не удивительная планировка квартиры – круговое расположение комнат вокруг огромной сверкающей кухни. Больше всего Екатерина Алексеевна любила зимний сад, и каждого гостя она могла часами пичкать сведениями о том или ином экзотическом растении, привезенном Вероникой с очередных гастролей. Вероника объяснила матери, что, расположенный согласно идеям восточного искусства фэн-шуй, он – к деньгам. А денег, как известно, много не бывает.
– Мама, сделай мне ванну, пожалуйста. И гидромассаж включи. А на ужин изобрази что-нибудь легонькое, малокалорийное. Но вкусное. Как только ты умеешь. – Вероника ушла в комнату, специально оборудованную под гардеробную.
– Вероничка, у нас гости, – крикнула ей вдогонку мать.
Но Вероника уже была в спальне. Обстановка своим изяществом балансировала между классикой и модерном. Но элегантность эта была какая-то тревожная. В гигантской, тридцатиметровой, комнате широкие окна не были укутаны парчой, а закрывались раблезианского размера ставнями в плантаторском стиле. Вообще же любая мебель была слишком мала для этой комнаты и выглядела кукольной, поэтому хозяйка отказалась от нее вовсе, оставила лишь одну тахту, над которой висела немыслимо-фиолетовая картина – подлинник Шагала, между прочим. Иногда, в те редкие часы, когда не могла заснуть, Вероника зажигала свечи, много свечей, десятки свечей в высоких канделябрах, стоявших прямо на полу, вдоль голых стен, открывала окно, и эти колышущиеся от ветра огоньки были словно ее ночные гости.
Хмуря брови, Вероника стояла перед огромным зеркалом во весь рост и раздраженно думала, кого еще ее мать притащила домой «на чашку чаю». Ну неужели нельзя это делать в ее отсутствие? Опять наверняка какой-нибудь старушенции рассказывала, как всю жизнь положила на то, чтобы дочь стала звездой балета. И что теперь прикажешь делать? Вместо того чтобы отдохнуть полноценно в редко выпадающий
