абсента и промолчал. Его определённо тяготило общество нечаянного собутыльника. Ценитель сельской жизни же не унимался. Панибратски хлопнув юношу по плечу, отчего тот едва не свалился со стула, коренастый заговорил, а вернее – заорал:
– Слушай… Я тут чо вспомнил! Я ж про упырей этих кино глядел. Давно, лет двадцать назад. Сразу после армии. Там, в кине этом, вампиры тоже людей грызли. Только так: некоторых – наглухо, насмерть, а других, баб красивых в основном – так нет, не насмерть. Укусит кровосос такую бабу за шею, кровушки попьёт. И, глядь, она тоже упырём становится. Не сразу, конечно. И я чо подумал… – коренастый на некоторое время замолчал, видимо, пытаясь облечь в некую словесную форму «чо он именно подумал». – Я чо подумал… Наши-то упыри нас просто жрут. Без всяких там. Никто ни в кого не превращается. Почему так?
– Потому что… – произнёс юноша тихим, меланхоличным голосом, – потому что нет никакой мистики. Есть нормальный естественный отбор. Есть эффективный хищник и удобная жертва. Вернее, даже не жертва. Жертва – это слишком высокий стиль… Есть хищник и его корм. И этот корм – мы. Мы… Просто… Корм. – И он вымученно, неестественно рассмеялся.
Коренастый дико вытаращил глаза, так, будто его неслыханно удивило словосочетание «естественный отбор». Затем рыгнул, ещё громче, чем в первый раз. Посидел минуты две тихо, будто напряжённо думая о чём-то… А затем резко согнулся пополам, опустив голову между коленей.
– Увэ-э-э-э-э… – в воздухе повис и медленно пополз над столами кислый, мерзкий запах рвоты.
– Чёрт тебя побери! Скотина! Скотина ты! – истерично заверещал за стойкой Витюша, поминутно поглядывая на Сергея, словно ища заступника и поддержку. – Я тебе сейчас тряпку дам, сам всё убирать будешь, хамло деревенское!!!
– Да пошёл ты, сопля в жилетке… – коренастый поднялся из-за стола, опрокинув стул и, пошатываясь, направился к выходу, весело и крайне немузыкально распевая:
А где же вы, девчонки, девчонки, девчонки!
Циррозные печёнки, печёнки, печёнки…
Через минуту с улицы донеслось уже знакомое «Увэ-э-э-э…».
Бармен Витя поглядел на старшего стрелка негодующе и жалобно одновременно, по-детски сопя носом, словно обиженный карапуз. Усики бабочкой при сопении комично шевелись.
– И не смотри на меня так, Виктор. Не надо на меня так смотреть, – проговорил Алёхин тоном, которым терпеливый учитель обращается к бестолковому ученику. – Ты пойми: моё дело – кровососы. С твоими пьяными фермерами пусть полиция разбирается. Какой ты говорил? Морковный? Ну пусть будет морковный.
Датчик на плече Сергея более не вибрировал, а светился спокойным зелёным светом, показывая, что вещество «А» в его крови пришло в абсолютную норму. Пора идти в штаб отряда. Там, помимо новостей, патронов и маршрута патрулирования, его ожидали два молодых стажёра, воспитание которых поручили ему как старшему стрелку. Неплохие
