Разумов тоже поднялся и встал прямо перед ней, глядя ей в лицо, – ты уверена, что хорошо знаешь, как он защищает тех, кого любит?
Вика покачала головой, сама не зная, отрицает ли она факт того, что говорит Разумов или знает, как защищает Андрей.
– Помнишь ночную драку на пляже? – вдруг спросил он.
– Помню, – с трудом сглотнув ком в горле, ответила Вика не совсем понимая связь. Она не смогла бы забыть ту драку с пьяной толпой молодёжи, потому что тогда Андрей Ветров предстал перед ней впервые в совершенно новом качестве: не спортивным и храбрым пожарным, за которого она болела на соревнованиях и сохла, глядя из окна, а тренированным жестоким бойцом, укладывающим превосходящее количество противников без какой-либо жалости, пока его не остановил приводящий в чувство удар Разумова.
– До того, как ему сорвало башню от выстрела, – продолжил своё объяснение Лёша, – он бил их не за то, что они развели костёр, не за то, что шумят или посылают его матами в пешее эротическое. Он бил их за слова о том, что после того как они изуродуют сначала его, они поймают и пустят по кругу его девок. – Он сделал полшага к ней, нависая всё сильней, надавливая на неё своей серьёзностью и искренностью. Никаких шуток больше не было. – И будут драть до самого рассвета, а потом выбросят на дорогу. Тебя и Машу. Они видели вас с самого начала.
– Откуда… – Вика качала головой в полном шоке, – ты же подошёл к нему позже.
– Откуда я узнал? Из его дневников. Помнишь? Он должен записывать все свои приступы в дневник. И он так и делает, описывает всё с пугающей точностью и детализацией. Ты читала?
– Нет, – сказала она почти правду. Она читала, но не всё, а только некоторые его части из последних записей, где фигурировала Ольга. Пыталась разобраться, любит ли он её до сих пор, раз отпустил после попытки убийства.
– И сейчас я согласен с Андрюхой, что это может быть, наилучшая возможность достать этого мелкого урода, пока он не сбежал.
– Что значит достать? – рассердилась Вика.
– Ничего не значит, просто фраза. Потом может быть поздно его искать, если он поймёт, что ты проговорилась кому-то, то он свалит в туман и останется безнаказанным.
– Как ты… как вы… – Вика дёрнула головой, не в силах сформулировать своё возмущение это двойной игрой. – Я пойду с вами!
– Ну уж нет!
– Я пойду с вами или никто не пойдёт! – упрямо повысила она голос. – А ты! – она ткнула пальцем в грудь Разумова, – пообещаешь мне это! И никакого вранья и договоров с Андреем за моей спиной ради типа «моей безопасности»! Ты понял?! – она ткнула ещё раз, и Разумов перехватил её руку за запястье, дёрнул на себя, хмуро и упрямо глядя в глаза.
– Вы чего? – внезапно для обоих спросила Маша, стоящая в двери, всё ещё сжимая ключ и пакет с мороженым внутри.
– Ничего, – мгновенно преображаясь и мягко вынимая руку из ослабшей хватки Разумова, ответила Вика. – Ты чего на ночь глядя за мороженым пошла? – Резко сменила она тему.
– Захотелось вдруг сладкого, – ничего не понимающая Маша, закрыла
