лае дикое и пугающее, никто и никогда ничего подобного не слышал. Ну нет, никакой это не пес, теперь уже все поняли. Жуткое создание, вырвавшееся из самой преисподней.
Все боялись даже пошевелиться. Все, кроме хозяина. Он обошел хижину, закрыл ставни и погасил свечи.
– Нет, не надо! – истерически выкрикнул женский голос. – Пожалуйста! В темноте еще страшнее.
– Ты еще не понимаешь, что страшнее. Знаю, что делаю. Вам же лучше.
Кто-то из девушек схватил его за полу.
– А этот… этот пес… Он опасный?
– Сам-то пес не больно. А вот кто за ним…
– Что значит – за ним? Кто еще за ним?
Старик прислушался. В темноте приложил палец к губам, хотя никто не мог видеть его предупреждающий жест.
– Ш-ш-ш… никто не говорит ни слова. Ни слова!
Пес продолжал нарезать круги вокруг дома, не прекращая свой леденящий душу лай.
Внезапно лай стал тише – горный пес, судя по всему, бежал к порогу.
– Слава Богу, – сказал кто-то рядом с Дюжим Ингмаром и ойкнул – старик чувствительно смазал его по губам.
Наступила полная тишина.
Откуда-то с гор, скорее всего с Клакбергета, послышался короткий необычный звук. Возможно, порыв ветра, хотя больше похоже на охотничий рог. Потом еще раз, и еще, и вслед за этим нарастающий грохот и вой, будто с гор сходит огромная лавина. Или грозовое облако, набитое молниями и громами, сорвалось с колосников, грохнулось оземь и сметает все на своем пути.
Вот оно у подножья горы, вот уже накрыло лес и катится к их убежищу. Все невольно втянули головы в плечи. Я бы удивилась, если бы кому-то из них пришла какая-либо другая мысль, кроме самой простой: «Нам конец». А главное – пугала не сама смерть. Что тут сделаешь – умирают все. Но молодым людям казалось, что за их душами явился сам князь тьмы. Преисподняя вырвалась из бездны – иначе откуда бы, среди грохота и воя, взяться этим отчаянным рыданиям и жалобам? Cтонам, яростным угрозам, зловещему хохоту?
Теперь накрыло и танцевальный бельведер Дюжего Ингмара. В диком шуме ясно различались угрозы, плач, пронзительные вскрики охотничьего рога, горестные и безнадежные вздохи привидений, потрескивание тысяч костров, дьявольский хохот и взмахи огромных крыльев. Хижину закачало, как лодку в бурю. Грохот на крыше, будто по ней скачет табун дикий лошадей, глухие удары – должно быть, совы и летучие мыши, не рассчитав, налетали на высокую, как и у всех в этих краях, дымовую трубу.
На талию Гертруд легла рука.
– На колени, Гертруд, – прошептал Ингмар. – На колени. Молим Господа о помощи.
И вот что интересно: минуту назад Гертруд была уверена, что смерть неизбежна, настолько силен и непреодолим был охвативший ее ужас. И пусть, и пусть, думала она, не смерть страшна, но ведь это же сам ад выпустил охотников за нашими душами! Что с нами будет?
А теперь, когда рука Ингмара легла на талию, оцепенение прошло, сердце вновь начало биться. Она прижалась к нему – только быть с ним рядом, и уже не страшно. Странная история: Ингмар же и сам напуган до полусмерти,
