я тихой рысью.
Дело в том, что отец строго-настрого запретил своей дочери Луизе – именно так звали юную наездницу – подходить к строптивому Грому. И за послушание даже пообещал подарить другую лошадь, гораздо более покладистую и безопасную.
Но сегодня сдержаться было просто невозможно. Почему-то хотелось все делать не так, как надо, и не так, как велят, а как хочется. Даже вопреки запрету. Этим летом Луиза сама себе удивлялась и не понимала, что с ней такое происходит.
А теперь, накануне своего шестнадцатилетия, девичья голова и вовсе вся переполнилась разными мыслями и чувствами. Эти новые странные ощущения переполняли грудь и то порождали необъяснимую тревогу, то, наоборот, порождали сладостное предвкушение счастья.
«Отец, если узнает, будет очень недоволен из-за того, что я опять без разрешения скакала на Громе. Почему-то считает, что это очень опасно и что я обязательно сверну себе шею. Ну, и пусть ругается! Зато уже завтра утром я стану взрослой! – радостно думала наездница. – Ну, почти. Чтобы окончательно считаться взрослой дамой, придется ждать еще два года. Целых два года!»
Но уже сейчас, последние две недели, непрерывно преследовало смутное предчувствие чего-то совершенно нового, неизведанного. А еще очень манящего и, возможно, даже опасного. И это нечто уже стояло на пороге, оно звало и манило в какую-то неизведанную даль. Что это было? Ответа Луиза пока не находила, но с необычайным волнением ждала этого.
Совладать с собой не было никакой возможности. Чтобы хоть немного унять свое волнение, юная наездница смело пустила коня галопом по зеленому лугу. Ветер хлестал по щекам, аромат луговых трав пьянил и дурманил. Длинные роскошные волосы красиво развевались по ветру. Гром словно летел на крыльях, и от этого настигло состояние полной эйфории, и хотелось на лету смеяться от восторга.
В этот миг мысли Луизы окончательно рассеялись, и она потеряла бдительность. Девичьей рассеянностью тут же воспользовался строптивый Гром. Он резко дернулся, взбрыкнул и понесся во весь опор, не разбирая дороги. В один миг коварный жеребец сделался совершенно неуправляемым.
Состояние эйфории резко сменилось сильным испугом, едва Луиза осознала, что теперь от нее ничего не зависит. Что теперь произойдет, зависело лишь от прихоти Грома.
«Какая же я глупая!» – с этой мыслью наезднице оставалось лишь изо всех сил вцепиться в поводья и крепко зажмурить глаза. Правда, в последний миг показалось, что откуда-то сбоку метнулась какая-то быстрая тень.
Но больше Луиза ничего не видела, от страха совершенно перестав соображать. Лишь успела мелькнуть одна-единственная мысль: «Это конец!» И тут конь вдруг громко заржал, встал на дыбы и сбросил свою побледневшую хозяйку без чувств на землю.
***
Хрясть! Раздался резкий шлепок. Удар пришелся прямо по щеке. И тут же чей-то удивленный голос недовольно произнес:
– Эй, вы чего?!
В этот миг наездница ощутила у ворота своего платья чьи-то руки и моментально отреагировала, отвесив наглецу звонкую пощечину. Тут Луиза окончательно пришла в себя и осознала, что нет, ей не показалось. Она действительно лежала на земле, и над ней в самом деле нависал какой-то незнакомец. И явно собирался расстегнуть пуговицу на платье. Негодуя от такого хамства, девушка попыталась сесть.
– А вы чего деретесь-то, мадмуазель? – недовольным тоном повторил свой вопрос незнакомец, потирая щеку, покрасневшую от пощечины.
– Да как ты смеешь?! – величественным голосом воскликнула наездница. – Нахал!
– А чего я такого сделал-то?! – удивился парень. – Вы лежали будто подстреленная, и я всего лишь хотел привести вас в чувство, мадмуазель.
Луиза недоверчиво смотрела на наглого незнакомца, а тот продолжил:
– Уселся я под деревом. И только было собрался вздремнуть, как вдруг вижу: по лугу кто-то скачет. Конь летит во весь опор. Пригляделся: явно понес. Какой уж тут сон! Ну, думаю, все, крышка! И тогда я вскочил и кинулся наперерез, вцепился в поводья и повис на них. И каким-то чудом остановил, унял вашего жеребца буйного. А иначе бы он вас, мадмуазель, прибил насмерть, и все дела! А потом я хотел вам ворот расстегнуть, ведь вы лежали без сознания. Вам воздух требовался. А вы сразу в драку кидаетесь!
– Все равно. Не смей руки распускать, – важно приказала наездница. – Лучше помоги мне встать.
– Да, пожалуйста, мадмуазель, – насупившись, ответил незнакомец. С его помощью Луиза встала, осторожно пытаясь понять, не повреждены ли руки и ноги. Нет, вроде бы целы. Затем поправила платье и немного остыла.
Похоже, этот мальчишка не врет, именно так все и было. И наезднице не показалось. Действительно метнулась некая быстрая тень. Из-под дерева, что на краю луга. Какая-то худенькая фигурка. И вот теперь она перед ней. Вернее, он.
Теперь
