и ему страшно. Страшно признать, что это не проблема вовсе, а решение – то самое, в котором он нуждался эти несколько лет.
– Юбин, – Мингю останавливает его, и тот вопросительно вздергивает брови, – мы можем… поговорить?
Он сам не до конца понимает, что ему нужно в данный конкретный момент, но зато предельно ясно осознает сам факт нужды. И что поговорить об этом он может только с Юбином, что, если честно, сначала кажется смешным, а потом – невыносимо грустным. Потому что да. Никого больше не остается – именно сейчас и именно для тех слов, которые Мингю настолько нужно произнести вслух.
Юбин кажется удивленным, но не задает вопросов – кивает и предлагает подняться на балкон на третьем этаже, где Мингю пока так и не довелось побывать. Он немного нервничает и все время оглядывается назад, подсознательно боясь, что кто-то решит их подслушать.
Когда они прикрывают за собой дверь и Юбин открывает одно из окон, восхищенно вздохнув, Мингю не выдерживает и громко выдыхает. Встает рядом и тоже смотрит – на коттеджный поселок на склоне холма, на лес вдали, небо, что накрывает куполом сверху. Лиловое-лиловое такое, с яркими вкраплениями розового, которые он раньше не замечал. Выдыхает снова – кажется, еще громче, чем до этого.
– О чем ты хотел поговорить? – Юбин улыбается с легкостью, которая оседает в уголках его губ, смотрит внимательно.
Мингю достает из кармана уже почти пустую пачку сигарет, закуривает. Молчит какое-то время, разглядывая яркую макушку Сонёля, который бегает по двору, играясь с Куки, и кивает – сам себе, чтобы почувствовать хоть немного уверенности.
– В какой-то период своей жизни я здорово налажал, – говорит он, выдыхая дым. – Я подвел не столько всех вокруг, сколько себя самого. Я сдался. Думал, что боль, которую я испытываю, все оправдывает. Что какая разница, что происходит со мной, если жизнь и так уже на дне.
Лицо Юбина – серьезное, сосредоточенное и все еще немного удивленное. Наверное, он просто не понимает, зачем ему говорят все это. Зачем все это говорят именно ему. Мингю протягивает Юбину сигарету – последнюю, – и тот молча прикуривает.
– Я знал одну девушку в то время. Она была старше меня года на два, проходила практику в том месте, которое я… – Мингю запинается, – часто посещал. И так вышло, что она волей случая стала свидетелем того события, что окончательно меня сломало. Сегодня ночью я вспомнил ее слова, которые, если честно, не хотел запоминать. «Не делай того, о чем потом пожалеешь». – Он смотрит на Юбина в попытке прочитать на его лице реакцию на свои слова, но не видит ничего, кроме замешательства. – Я ее не послушал. Она правда хотела мне помочь, а я просто отмахнулся от ее искренних чувств, решив, что они лишь бремя, которое ничего не исправит, ничем не поможет. И я жалею об этом.
Мингю стряхивает пепел в открытое окно и натянуто улыбается, когда Сонёль внизу останавливается и задирает голову, начав махать им рукой. Чонхо, надевающий на Куки ошейник обратно, тоже запрокидывает голову.
