про себя, произнеся вслух:
– И насколько же волосата у него лапа?
Ямпишев совсем растерялся. Было видно, что он не знает, как поступить. С одной стороны, ему не хотелось выглядеть в глазах начальства кем-то вроде информатора. С другой – озадачивало владение информацией. Его предупреждали, что Турецкий не просто следователь, а чуть ли не гений сыска. И вопросы просто могли быть проверкой на лояльность. Видя нерешительность, Александр Борисович добавил:
– Да ладно, все выяснить можно за пару часов. Будь любезен, сэкономь мне немного времени и нервов.
– Он приходится младшим братом жене брата Казанского, – выпалил Ямпишев.
– Ого! – изумился Турецкий. – Тогда, если не сопьется, карьеру сделает. Не скучаешь?
– Нет. Я привык, – ответил молодой человек, провожая взглядом летающую по кабинету муху.
– Это где же вырабатывают такие привычки? – Турецкому стало любопытно.
– В ментовке. На дежурстве сидишь сутками. Вы–спишься, начитаешься, ничего делать не хочется. Я же имею опыт оперативной работы. Кое-что повидал.
– А почему ушел? – заинтересовался помощник генерального прокурора.
– Не нравятся люди. Быстро меняются. Завидуют, ищут, где бы урвать. Пригласил друга в гости. Так тот первым делом обвел взглядом обстановку и произнес: «Интересно, на какие шиши?» И тут же настрочил донос в службу собственной безопасности. А я, может, во внерабочее время бомбил на своем стареньком «мерседесе»!
«Может или бомбил?» – отметил про себя Турецкий.
– Но главное, – продолжал стажер, – масштабность задач. Я чувствую, что перерос дела о том, как забулдыга украл у собутыльника электробритву.
– В самом деле? Это ведь стопроцентный «висяк»! – подзадорил Александр Борисович, желая как можно больше раскрыть собеседника.
– В прошлом году, под октябрьские праздники, у нас в районе один написал заявление. Объяснил, что пьянствовал с тремя такими же. Наутро электробритва исчезла. Я через день их обошел. У двоих щетина, а третий выбрит, как огурчик. Его на пушку и взял. У нас тогда маньяк объявился. О нем только и разговоров было. Ну я и говорю: «Ориентировочка на душегуба поступила. Ты по всем приметам подходишь. И главное: бреется „Харьковом“. Посмотрел для театральности на его щеки и подбородок через лупу и заявляю: „Точно. Бритва „Харьков“. Тот как взъерепенится: „Пойдем покажу, чем брил“. И предъявляет ворованный „Орск“. Я к заявителю. «Моя!“ Самое интересное, что бритву-то стырил другой, а продал за стакан третьему.
– Ладно, я к Константину Дмитриевичу. Ты жди. Вернусь, поедешь по делу, – произнес Турецкий, покидая кабинет.
В приемной Меркулова уже сидело человек восемь. Увидев Александра Борисовича, Клавдия Сергеевна немедленно встала. Не удосужив взглядом, молча за–скочила в кабинет заместителя генерального прокурора. Турецкий вытащил из-за спины розу. Воткнул ее в пустовавшую вазу. Оглядев посетителей и не встретив среди них знакомых
