on>Большинство действующих лиц вымышленны, а те, чьи прототипы существовали в реальности, никогда не совершали ничего из приписанного им автором. Операции, о которых идёт речь – кроме "Березина", "Послушники", "Монастырь", – плод воображения автора.
Дело №___ Том___ «Глубина 45»
Побережье Норвегии, 26 апреля 1945 г. 19:00
– Штурман, глубина места?
– Тридцать шесть метров, командир…
Голос мичмана Велеса в переговорной трубе звучал граммофонными нотками.
Капитан-лейтенант Кедрин ещё раз крутанул перископ, переступая на свободном пятачке. Мелкая зыбь заливала линзу, но «Спрут», установленный на базе в последний ремонт, глубину держал хорошо. Кап-лей в деталях рассмотрел каменное устье Нордхейма, похожее на неряшливую пасть чуда-юда: фьорд топили быстрые сумерки, снег в скальных складках лежал на чёрных камнях, словно зубной налёт.
– Убрать перископ!
Командир нырнул в центральный пост. На «эске» перископа два: зенитный и командирский. Оба вынесены в прочную рубку, что увеличивало глубину перископного хода, но при необходимости затрудняло одновременную работу в отсеке даже двух человек.
– Акустик? – Кедрин наклонился к раструбу, выдернув заглушку.
–Горизонт чист, командир, – отозвался главстаршина Тиханович. – Грунт скальный, дно ровное, эхо чёткое…
Капитан-лейтенант кивнул, хотя акустик видеть этого не мог. Двухсуточная щетина цеплялась за воротник свитера из жёсткой верблюжьей шерсти.
– Боцман, принять главный балласт. Ложимся…
– Есть принять главный балласт…
– Докладывать глубину каждые пять метров!
– Есть! Глубина десять!
Вахтенный вращал штурвалы управления клапанами цистерн. Лодка качнулась, приняв дифферент на нос.
– Глубина – пятнадцать!
Штурман уткнулся в хронометр.
– Глубина – двадцать!
Командир снова наклонился к переговорной трубе:
– Внимание в отсеках! Приготовиться к столкновению!
Сколько раз не повторяй манёвр – привыкнуть к нему нельзя: плечи напряжены, голова клонится, по спине пот, – всё равно удар будет внезапным. Здесь умения и мастерства мало, хотя у боцмана Танцуры и того и другого – дай морской бог каждому. Вот и сейчас Мироныч уложил их «шестьдесят шестую» на скальный грунт, словно дитя в люлю.
– Моторы стоп! Рули на ноль!
Лодка замерла с небольшим креном на правый борт.
– Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях!
Кедрин выслушал рапорты. Всё в порядке… Теперь – ждать.
– Свободным от вахты отдыхать. Соблюдать режим тишины,.. – кап-лей помедлил, проникая мысленным взором через переборки, переплетённые коммуникации, нагромождение механизмов в седьмой отсек, кормовых торпедных аппаратов, а по совместительству – жилой отсек торпедистов, трюмных матросов и механиков. – Разведгруппе – готовность четыре часа!
– Есть готовность! – отозвался едва знакомый глуховатый голос командира разведчиков. Командира ли? Черт их разберёт, кто в этой девятке командир…
– Степан Фёдорыч, – обратился Кедрин к старпому, лейтенанту Карпухину. – Прими вахту… Я у себя.
– Есть!
У комингса люка в переборке центрально поста Кедрин задержался.
– Штурман, проверь курс к зоне высадки… чтобы комар носа…
– Добро, командир, – мичман Велес если и был удивлён, виду не подал, да и не бывает на подплаве этого – перебдеть. Он пригладил короткой расчёской пышные усы с проседью, из-за которых на лодке его за глаза величали «котом», уважительно подразумевая – «учёный», – кивнул и отвернулся, склонившись над штурманским столом.
Каюта командира – сразу за люком центрального поста, слева по борту. Кедрин переступил через комингс, задёрнул за собой шторку и опустился на рундук. Расстегнул верхние пуговицы кителя и привалился спиной к переборке, ощущая живые, успокаивающие вибрации лодки, словно она участливо похлопала его по спине: «Чего мандражируешь? В первый раз что ли?!». Тихо гудел вентилятор в подволоке, разгоняя воздух с запахами солярки, масла, и жареного лука с сухим консервированным картофелем – кок на камбузе готовил ужин, – но дышалось легко, в полную грудь: на «шестьдесят шестой» была установлена новая регенерационная и конвекционная установка РУКТ-3 с регенерационными патронами РВ-5, при работе которых углекислый газ
