слухи и не верила Юрию Отарову. Она предупреждала Дубинина о том, что объединение со «славянской партией» не принесет нам добра. Она доказывала ему, что объединение приведет к нашему проигрышу на выборах. Мы ведь испортили свою репутацию, и избиратели перестали нам верить. Но Дубинин упирал на то, что для выборов в Думу нужны деньги. Большие деньги, миллионы долларов. У Отарова эти деньги были. В тот раз Дубинину все-таки удалось уговорить Канунникову. Она скрепя сердце согласилась на объединение, но потом не раз об этом жалела. Однажды она как-то обронила, что когда-нибудь выведет Отарова и его банду на чистую воду. Не знаю, собиралась ли она привести свою угрозу в исполнение, но если собиралась… – Тут собеседник Турецкого криво ухмыльнулся. – Кому-то это могло очень и очень не понравиться. Больше я ничего не могу вам сказать.
«Что ж, – подумал Турецкий. – Возможно, больше и не надо».
Он твердо решил заняться господином Отаровым и его «бандой» всерьез.
5
Ирина Генриховна Турецкая сдержала свое обещание и уехала в дом отдыха. С мужем она попрощалась сухо и холодно. А когда Александр Борисович заикнулся о том, что приедет к ней, как только освободится, она иронично прищурилась и произнесла голосом, полным яда:
– Можешь не торопиться, дорогой. Вполне возможно, что к тому времени твое место уже перестанет быть вакантным.
– Не перегибай, – с напускной строгостью ответил на это Турецкий. – Имей в виду, у меня есть табельное оружие. И я готов пустить его в ход.
– Ой, какие мы страшные! – смешливо сказала Ирина, секунду помешкала и все-таки поцеловала Турецкого в нос.
Это было единственное проявление нежности, какое она позволила себе при прощании.
Сразу после отъезда жены Турецкий позвонил Грязнову в главк МВД.
– Слава, привет, это Турецкий.
– Здорово, Саня! Чего не звонишь, не заходишь?
– А ты не догадываешься? Дел по горло. Только-только скинул одно дело, собрался махнуть в дом отдыха с Иркой, да куда там. Вы ведь с Меркуловым меня без работы не оставите.
– Это верно, – согласился Грязнов. – Но только не смотри на меня волком. Между прочим, в твоем возрасте отдых вообще вреден.
– Да ну? И почему?
– А можно быстро заплесневеть. Когда дело движется к полтиннику, нужно постоянно поддерживать себя в форме. Вот как я. Знаешь, сколько я уже не был в отпуске?
– Это твое личное горе.
– Два года!
Турецкий усмехнулся:
– А может, ты просто мазохист?
– Сам ты мазохист. А я просто не даю себе расслабиться. В твоем возрасте, Саня…
– Вот заладил: возраст, возраст. Да какой у меня возраст?
– Преклонный, Саня, преклонный. Все, что за сорок пять, считается преклонным возрастом.
– Смотря у кого, – логично возразил Турецкий. – У тебя вон голова почти вся уже плешивая, а ты на мою гриву посмотри.
– Гм… – досадливо отозвался
