благодарна за это, хоть сама хваталась за подругу испачканными руками и стискивала рукав её рубашки так, словно боялась исчезнуть. Со стороны, должно быть, она и выглядела жертвой насилия, и сил не было разъяснять это недоразумение.
Что она могла сказать? Пусть уж лучше врачи осмотрят её и сообщат Юне, что ничего страшного не произошло.
В машине, пока они проезжали по ночной дороге, усеянной яркими фонарями и светофорами – слишком яркими для отвыкшей от их света Йонг, – она попыталась заговорить снова.
– Рэвон ничего мне не сделал, – сказала она. Юна вела машину быстрее обычного и была слишком взвинчена, чтобы услышать тихий голос Йонг с заднего сиденья. От резкой езды на автомобиле Йонг замутило. Она бы предпочла прогуляться пешком или даже верхом на лошади.
– Он меня даже не тронул, – повторила она, стараясь смотреть не на мелькающие за окном столбы фонарей, а на свои руки. Пиджак Рэвона Юна стянула с неё и оставила в полицейском участке в качестве улики, на Йонг сейчас была кофта и джинсы. Очень мягкая кофта, ткань которой почти жгла, и очень грубые узкие джинсы, они тёрли ей кожу и сдавливали живот.
– Мы разминулись в сквере, – продолжала говорить Йонг. – Я поскользнулась, упала с горы и потеряла сознание. Потом очнулась, рядом никого не было.
Если Рэвона объявят в розыск, думала Йонг, то всё равно не найдут. Но осквернять память о нём в этом мире ужасными слухами она не хотела. Эти слухи коснулись бы её в первую очередь, а становиться жертвой она была не готова.
– Я понимаю, – сказала вдруг Юна. Йонг посмотрела на её отражение в зеркале заднего вида. Юна кивнула и повторила: – Я понимаю, Сон Йонг. Жертвы могут выгораживать насильника, потому что напуганы. Это нормально. Плохо, что я нашла тебя не сразу, не когда…
– Со мной всё в порядке, – надавила Йонг, попытавшись придать голосу твердости – ничего не вышло, он всё ещё звучал настолько неуверенно, что не оставлял Юне сомнений: Йонг прошла через ад. Это было правдой, но не той, в которую могла бы поверить Юна.
Юна не стала комментировать её слова и довезла Йонг до больницы в напряжённой тишине.
Во втором часу ночи здесь было спокойнее, чем днём, но Йонг всё равно жмурилась от яркого освещения: то било по отвыкшим от обилия света глазам и вызывало головную боль. Белоснежные стены, врачи в белоснежных халатах, снующие туда-сюда медсёстры в белоснежной форме. Так светло и так чисто, стерильно чисто – Йонг смотрела на больничный вестибюль из-под полуопущенных век и дёргала себя за рукав кофты: всё тут было чересчур. Вся эта реальность была для неё чересчур.
Юна оформила все документы самостоятельно, довела Йонг до кабинета и осталась ждать в коридоре, проявив деликатность. Лучше бы она прошла внутрь и подержала Йонг за руку, пока она не развалилась на части в медицинском кресле.
– Ваша подруга сказала, вы пострадали, – начал врач.
Да, хотела сказать Йонг.
– Нет, – сказала она. – Я упала с горы
