твенные флаги. Бедные замерзшие девушки напоминали тропических птичек, что были здесь совсем не к месту. Они замерли и ждали, пока фотограф сделает следующий снимок.
Обычно в семь тридцать утра он наслаждался бы видом на вересковую пустошь в одиночестве. Если бы не предупреждающие взгляды за вчерашним ужином, брошенные его невестками в сторону его братьев-близнецов Дэна и Джонатана, может, тут было бы на пару человек больше.
– Тара, встань на камень, куда падает солнечный луч, – приказал фотограф, не отличающийся церемонностью. Его выражение лица пряталось за темными кустистыми бровями и грозной, лоснящейся черной бородой библейских размеров, которая создавала поразительный контраст с его лысой головой.
Тут Ник отдал ей должное: стоило Таре встать перед суровым объективом камеры, как она тут же перестала дрожать и приняла непринужденную эффектную позу, словно не чувствовала ледяного холода. Ее тонкое, надменное лицо казалось безразличным к долине, что простиралась за ней. Сочная зеленая трава смягчала угловатость склона холма, солнечный свет танцевал на поверхности моря в восьми километрах от них, у начала долины. Что-то стянулось узлом в желудке Ника, когда он посмотрел на девушку на камнях: одно колено согнуто, хрупкая, почти что фигурка феи, безупречный цвет лица, копна золотых волос с красными и золотыми прядями, подсвеченная весенним солнцем. Он отругал себя за то, что поддался влиянию момента – захотел укрыть ее от холода. Если сравнивать себя с нею, то он был ломовой лошадью, надежной и стабильной, ведомой непоколебимой судьбой. А она – изящное сказочное создание, недостижимое и далекое, словно звезды. Она пришла к ним из другого мира в миллионах километрах от этой фермы и сельской общины, в которой он знает всех и все знают его и каждый его шаг с тех пор, как он родился. Это его дом. Всегда был и всегда будет. Он скривил губы. Чем бы он занимался, если бы решил переехать? Это все, что он умеет.
– Ник, поставь барана сюда, на передний план, – приказным тоном заявил ассистент фотографа, указав пальцем на место для животного.
– Секунду. – Ник свистнул, подзывая свою собаку Рекса породы бордер-колли. Он даже не стал поправлять ассистента. Он пытался объяснить им разницу между баранами – это, кстати, овцы, а не бараны – и ягнятами, но всем было плевать. Им просто нужны милые и фотогеничные ягнята. Животным исполнилось всего шесть недель, и выглядели они куда привлекательнее, чем неряшливые, с приставшими комками грязи на шерсти овцы, которых вот-вот собирались остричь.
«Бритиш Вул» попросили Ника помочь с фотосессией на землях Хэдли, предложив почасовую оплату. Работа оказалась… увлекательной. Это слово подходит больше всего. Кто же знал, что несколько фотографий требуют такой масштабной подготовки? Пару дней назад прибыли два фургончика, битком набитые одеждой и фотографическим оборудованием, которого хватило бы на съемку всего населения Бауден Ригг. Потом приехали еще три такси со станции Карлайл с четырьмя моделями, двумя стилистами, двумя костюмершами, фотографом, его ассистентом, креативным директором, его ассистентом и двумя заказчиками из «Бритиш Вул».
Рекс погнал ягненка, и он забежал в кадр, отчаянно блея. Одна из моделей блеснула обворожительной улыбкой:
– Какой он милый!
– Был бы еще милее, стой он смирно, – проворчал фотограф, вглядываясь в объектив.
Короткий свист, пара ненавязчивых команд – и Рекс погнал пугливого ягненка обратно в кадр. Ник следил за Тарой, восхищаясь ее терпением; модель двигала головой, выгибаясь так, чтобы показать одежду. К его удивлению, ее сонные миндалевидные глаза встретились с его. Она томно улыбнулась и откровенно уставилась на его губы.
– Да, Тара, вот так. Отлично. Превосходно. Немного наклони голову вправо, не отрывай взгляда от Ника. Да, вот так. Ты его хочешь. Прекрасно.
В глазах модели сверкнули озорные огоньки, и Ник почувствовал, что краснеет до корней светлых волос. По телу прошла волна жара. Он сглотнул и подавил желание отвернуться. Вместо этого он ответил на ее чуть насмешливый взгляд своим, добавив ему пылкости и слегка вздернув бровь. Если он родился и вырос в деревне, это еще не значит, что он невежда. Ник Хэдли, к отчаянию своей матери, еще не нашел ту единственную, но опыт у него был.
В ответ Тара лишь усмехнулась и, следуя новым указаниям фотографа, положила руки на бедра и откинула голову назад, снова становясь далекой и недостижимой. Ник вдруг почувствовал себя третьим лишним. У него столько дел, которыми стоит заняться утром, а он бездельничает тут, словно какой-то… школьник-неряха.
– С тебя пока хватит! – крикнул фотограф Таре.
Ник пошел вперед, чтобы вернуть ягненка к стаду, и Тара подошла к краю камней.
– Лови меня, – сказала она и сделала шаг вперед.
Ник, удивленный ее поступком, без труда поймал девушку. Легкая, как пушинка, она радостно заверещала, словно он сделал что-то поистине невероятное. Ник почувствовал
