появились ребята. Галка, немного послушав нашу беседу, активно в нее включилась:
– Да что с ним говорить? Режь его, Сема. Я про ту лечебницу и сама все знаю. Там от кочегарки можно прямо в подвал больницы попасть. Еще с царских времен ход этот существовал.
Генрих, поняв, что его помощь может и не понадобиться, резко согласился помогать. С деланным подозрением, посмотрев на гестаповца, приказал Пучкову:
– Ты его заряди пока – чтобы не очень дергался, а я сейчас….
Отведя Галину в сторону, уточнил, вправду ли она знает про этот подземный ход.
– Нет, товарищ командир. Это я так сказала – чтобы пленный не выкобенивался.
– Жалко….. а я уж думал…. Но все равно – молодец!
– Служу Советскому Союзу!
– Галчонок, ну что за официоз? Можно было просто – нежно лобызнуть любимого командира в ответ на похвалу.
Галка тряхнула короткой стрижкой и, блеснув улыбкой, ответила:
– Как-нибудь в следующий раз.
М-да… Совсем плохой стал – не хотят молоденькие девчонки со мной целоваться. Тяжело вздохнув и сделав печальную физиономию, пошел обратно к машине. Фриц уже был «заряжен». Леха, присобачив ему под китель «лимонку», вывел шнурок, привязанный за кольцо, к хлястику сзади. Генрих после этой процедуры сидел бледный и дышал через раз. Хлопнув гестаповца по плечу, отчего тот чуть не обгадился, ободряюще сказал:
– Ты не бойся, это только для страховки. Поверь, просто так тебя за фалды никто дергать не будет. Конечно, если сам себе навредить не захочешь.
По виду фрица было понятно, что сам себе он вредить категорически не хотел и эту фразу понял без дополнительных переводов и пояснений. Усадив пленного на переднее сиденье, расположились сзади. Пучков сел за руль и, лихо развернувшись, вывел машину на дорогу.
Пока катили к госпиталю, три раза натыкались на патруль. Одни нас пропустили, не останавливая, а двум другим Генрих небрежно демонстрировал свой жетон, после чего патрульные, козырнув, отвязывались. Даже вопросов про странных пассажиров в машине не задавали. Мне тут же захотелось иметь в своем распоряжении подобную железку, поэтому решил, если все пройдет хорошо, эту знатную вещицу у гестаповца отобрать. Когда «опель» подъехал к госпиталю, было без пятнадцати три ночи. Часовой у ворот сначала напрягся, но волшебный жетон и тут не подкачал, после чего шлагбаум открылся и мы вкатили на территорию. Мягко скрипнув тормозами, остановились возле флигеля, где должен находиться пленный разведчик.
– Ну что, Генрих, – наш выход. И прекрати так потеть! Понятно, что ночь теплая, но твой промокший китель может навести на подозрения.
Видно было, что немец смутился.
– Это просто физиология. Когда сильно нервничаю – потею.
– Угу… а когда ты потеешь, то воняешь, а когда воняешь, то тебя бьют.
– Что?
– Ничего, не упади.
Придержав гестаповца за локоток, удержал его от падения на крыльце. Тот, споткнувшись,
