просто ему вдруг стало стыдно, что на семейное ложе он приведет блудницу и осквернит память жены? Чем бы ни был вызван его отказ, Платонову хватило сил сохранить целомудрие, и он немного гордился тем, что устоял тогда перед искушением.
Он автоматически посмотрел в сторону входной двери, но звонок не звонил, и даже шума на площадке слышно не было. Владимир Павлович пролистнул несколько страниц и начал писать:
«Сегодня приходил Плющ, принес большую картину Занковского. Нормальный Занковский – горы, всадники, красноватые тона. Но я его погнал, сказав, чтобы отдал владельцу без моих комментариев».
История эта началась вчера, но тогда он не стал ничего записывать, посчитав ее мелкой и несущественной. Позвонил Виктор и сказал, что у него появился клиент на живопись, который где-то слышал про Платонова и хотел бы сотрудничества. Нельзя ли, дескать, привести его завтра к нему.
– Зачем? – не понял Владимир Павлович.
– Для знакомства, – ответил Плющ. – Мне кажется, что с него можно неплохо заработать. Он настолько тебе доверяет, что говорит, будто готов покупать живопись под твою атрибуцию, и никакая «Третьяковка» и «Грабарь» ему не нужны. За каждое подтверждение или, наоборот, не подтверждение картины он готов платить по две с половиной тысячи долларов.
– Одинаково? – удивился Платонов.
И в «Третьяковке», и в «Грабарях» просили за отрицательный ответ в пять раз меньше, чем за положительный. Владимир Павлович считал это бредом, стимуляцией фальшивых документов, ведь, получается, выгоднее подтвердить левую вещь, чем отмести ее, но музейные работники говорили, что заставить человека платить немалые деньги, чтобы сказать ему, что картина не стоит ни гроша, – нехорошо. Логика есть, но и платоновские соображения оставались в силе.
– Одинаково, – подтвердил Виктор. – Он говорит, что раз работа производится одинаковая, то и деньги должны быть те же самые.
– Умный какой… А не слишком сладко, как ты считаешь? – усомнился Платонов. – Где бывает бесплатный сыр, слышал, наверное?
– Ну, как хочешь, Владимир Палыч, – обиделся Плющ. Он, похоже, человеку своему все уже пообещал. – Мне кажется, ничего страшного тут быть не может.
– А представь себе такую ситуацию, – задумчиво сказал Платонов, – приносит он мне, положим, Шишкина большого, которого не подтвердила «Третьяковка». А я, например, говорю – настоящий. Он платит мне эти самые две с половиной и покупает своих «Мишек в лесу» за полмиллиона долларов. А назавтра он встречает Сандарова, и Александр Владимирович ему говорит: «Копия своего времени». Ты ему веришь?
Александр Владимирович Сандаров был одним из экспертов «Третьяковки», мнения которого довольно часто расходились с мнениями коллег. Но по передвижникам он оставался главным специалистом.
– Верю, – грустно сказал Плющ, он уже понял, что последует дальше.
– А
