style="font-size:15px;"> Боясь, что ее непременно кто-то увидит – мать из окна спальни, Алиса или няня, – она выскользнула из подъезда и почти бегом заспешила в сторону аптеки. Александр Сергеевич негромко окликнул ее. Он шел по противоположной стороне улицы, она даже и не заметила его.
– Думал, не догоню, – слегка задыхаясь, сказал он. – Здоровье-то уже не то. А вы припустились, как лань.
– Я к вам на минуту, – дрожащим голосом ответила она. – Мне трудно сейчас отлучаться из дому.
– Ребенок? – улыбнулся он.
– Ребенок. Илюша.
– Вы кормите?
Она огненно покраснела.
– Чего тут стесняться? – спросил он. – К тому же я доктор. Не будете же вы стесняться доктора?
– Не доктора. – Она чувствовала, что сейчас заплачет от волнения. – Но вас я ужасно стесняюсь.
– Вот так напугал?
– Вы не виноваты в этом, – прошептала она. – Это я сама…
– Дурацкое время! – раздраженно сказал он и поднял воротник. – Мне даже пригласить вас некуда. Филипповская, и та закрылась. Муки не хватает.
– Я бы туда всё равно не пошла. – Она опустила голову и исподлобья посмотрела на него.
– Да я пошутил, – опять усмехнулся он. – Меня туда тоже не очень-то тянет.
– Вы сейчас живете один? – спросила она и тут же поняла, что этого не нужно было спрашивать: он, может быть, что-то подумал, ужасное.
– Да, – ответил он, помедлив. – А с кем же? Василий на фронте. Вы замужем, как я могу догадаться?
Она, наверное, ослышалась. Неужели он не понял, что Илюша родился без отца, что она не замужем и жених ее убит? А иначе она разве бы выбежала к нему сейчас?
– Я была замужем, – неожиданно для себя ответила она. – Но мужа убили. Илюша родился уже после этого.
– Примите мои соболезнования, – сдержанно сказал он, и по его блеснувшим глазам Таня поняла, что он не поверил ей. – Я думаю: как вам досталось!
– Мне? Так же, как всем.
– Всем, – напирая на это слово, пробормотал он, – еще, боюсь, достанется. К тому идет.
– Что вы такое говорите? – ахнула она. – У меня же сын…
– Какая вы всё-таки прелесть! – усмехнулся Александр Сергеевич. – Как взяли и просто, разумно ответили!
– Но это ведь правда! – возразила Таня, чувствуя, что перестает робеть и бояться его, как будто само слово «сын» придало ей силы и уравняло их. – Я не должна думать о том, что всё будет ужасно, потому что моему сыну должно быть хорошо. Это так должно быть, вы понимаете меня? Иначе зачем я живу?
Александр Сергеевич пристально смотрел на нее.
– Странная штука! Как вы быстро меняетесь. Когда мы обедали тогда – год назад, да? – вы тоже были уже другой, но сейчас – просто до неузнаваемости. Как будто лет десять прошло.
– Наверное,
