ему нужна, наверное, он не станет меня убивать. По крайней мере не сейчас.
Но для каких целей я ему понадобилась?
Впрочем, это не важно.
Я всегда подчинялась кому-то. Годы в детском доме вовсе не стали для меня радужным и светлым воспоминанием. Правила. Расписания. Порядок. Всё опостылело.
Не так давно меня выпустили из стен казённого учреждения. И я не готова так скоро оказаться в чьей-то власти.
Главное – выбраться отсюда, а там уж я придумаю, как не попасть в пасть Питону.
Надо быть хитрее, Вера! Иначе он тебя проглотит и не подавится!
– Хорошо, – соглашаюсь, опуская при этом глаза в пол. – Два дня, я поняла.
– Бери с собой только паспорт, другие вещи тебе не понадобятся, – ставит в известность, словно ни на миг не усомнившись в том, что я готова уехать с ним.
Впрочем, а почему нет? С чего бы богатому дяде думать, что провинциальная племянница, ничего слаще морковки не пробовавшая, должна ему отказать? Он ведь предлагает уехать мне из моей глухомани, расположенной в богом забытом месте, аж в столицу.
Детдомовка вроде меня может лишь мечтать о таком резком повороте судьбы.
У меня ведь не может быть гордости и чести. Ничего кроме голода.
Хмыкаю, не планируя его больше видеть. Пусть считает, что справился. Уж я найду, как затеряться в своей деревне.
Только вот один вопрос меня заботил.
– Как я здесь оказалась?
Его взгляд меняется. Знаете, как бывает у рептилий в кино. Щёлк – обычные зрачки. Щёлк – чёрные вертикальные. И тут же обратно.
Скользит взглядом по моим босым, замёрзшим ступням, забираясь выше к коленкам. Бёдрам, цепляясь за платье и дальше наверх.
Я бы возмутилась. Сказала бы, что никакие дяди так не смотрят на племянниц. Но вместе с тем я не понимала значения этого выражения в его глазах. Он словно вспоминал что-то из произошедшего вчера.
Но что?
– А ты не помнишь? – на его лице появляется тень улыбки. Колючей, циничной.
Хочется возразить. Но мне нечего сказать.
Сколько бы ни рылась в памяти, но не могла вычерпать ни одного мало-мальски внятного воспоминания. Лишь разрозненные куски, не имеющие никакой связи друг с другом.
– Нет, не помню, – тихо выдыхаю, с надеждой глядя на него. Может, он прольёт свет на минувшие события?
Он подаётся корпусом немного вперёд. Сводит брови, будто не до конца доверяя моим словам. И впивается в меня взглядом, не желая пропустить момент, когда я могла бы ему соврать.
– Ничего из того, как вела себя вечером?
От его уточняющего вопроса становится ещё дурнее.
Я не пила с четырнадцати лет. С того дня, как меня первый раз накрыло от алкоголя.
Впрочем, учитывая этот самый первый раз, наверное, и вчера я могла сотворить всё что угодно.
Качаю сокрушённо головой. Надо будет расспросить
