убедительно, учитывая тот факт, что я жду Такера возле этой скамейки уже час. – Он пожал плечами.
– Проводники никогда не приходят сюда. Слишком много времени уходит на то, чтобы выйти на сами маршруты. И они довольно высокие – я имею в виду, очень крутые.
Я кивнула, а потом подумала, стоит ли мне остаться здесь еще на несколько часов, чтобы позвонить в 911, когда я услышу, что тело этого несчастного упало на землю.
– Ты поднимаешься один? – спросила я, снова садясь на скамейку, потому что мысли о восхождении утомили меня.
– Моя девушка уже там, – ответил он, отползая от меня.
Хотелось бы уточнить: я не флиртовала. Хотела бы я сказать ему, что мой жених едет сюда, чтобы сфотографироваться со мной перед ужином, потому что через два дня мы поженимся, но это не так. Такер только что написал мне, что это не так. Я начала плакать. Альпинист выглядел испуганным.
– Прости, я не хотел этого говорить. Я просто хотел сказать…
Я отмахнулась от него. Ему и не нужно знать.
– Дело не в тебе, – бросила я, и это прозвучало немного стервозно, что хорошо – ведь я не знаю этого парня. Но мысль о том, что я была груба с незнакомцем, заставила меня чувствовать себя ужасно, пока мой разум услужливо не вернулся обратно к Такеру. В конце концов, он мог бы быть и повежливее. Я ведь не просила его жениться на мне, не так ли?
Я повернулась, чтобы уйти. Мне давно уже было пора уходить. Строго говоря, я должна была уехать еще несколько часов назад. Да и приходить не следовало.
Но сначала фотографии. Даже при самом плохом раскладе должны быть фотографии.
Указательными пальцами я осторожно вытерла слезы под нижними ресницами, чтобы не размазывать тушь, стараясь при этом не открывать рот, – этот универсальный импульс – открывать рот, когда касаешься ресниц, – был однажды запечатлен на пленке, и я научилась больше никогда не делать этого снова. Тогда я была похожа на тонущую рыбу.
– Ты можешь меня сфотографировать? – спросила я альпиниста. – Просто быстрый снимок. – Я вздохнула, повернулась, опустила подбородок и расширила глаза так, словно внутренне улыбаюсь. Ему просто нужно запечатлеть меня на фоне какого-нибудь горного пейзажа. Кроме того, ну, я все равно буду редактировать все это, как редактирую вообще все фотографии. Как и все мы.
Хотя, может быть, не все из нас. Альпинист выглядел озадаченным.
– Ну… ладно, – ответил он через секунду и взял мой телефон. Он потянулся пальцем к экрану, щелкнул и, не глядя, вернул его мне. Я выдохнула, опустила плечи, сжала рот в тонкую линию и забрала телефон обратно, чувствуя, как мое настоящее, страдающее от боли в сердце, опустошенное «я» снова дало о себе знать.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Удачного подъема.
– И тебе, – пожелал он, хотя я явно не собиралась никуда лезть. Единственное восхождение, которое я сегодня совершу, – это к бутылке бурбона. Но тогда, возможно, судя
