возгласа.
– Чертова идиотка! Да что, черт подери, с тобой не так?
Я поворачиваю голову и вижу Дина, несущегося ко мне по снегу с разъяренным выражением на лице. Под моим недовольным взглядом он натягивает на голову капюшон.
– Кроме тебя?
– Остроумно, Корабелла, – бурчит он. – Ты собралась себя угробить?
– Тогда, полагаю, у тебя сегодня счастливый день.
– Может, хватит?
Мы оба смотрим на собаку, которая сейчас пытается подняться и убежать, вероятно, напуганная Дином и его грубым поведением.
– Ты ее пугаешь, – ругаю я его. – Я сама разберусь.
Дин фыркает себе под нос, и вырвавшийся из его рта воздух при соприкосновении с холодом Среднего Запада тут же превращается в струйку пара.
– Как ты собиралась затащить ее в машину? Ты и сюда едва добралась, чуть не устроив аварию. А животное весит по меньшей мере пятьдесят фунтов.
Ну…
На самом деле, я об этом даже не думала.
– Отвали от меня. Сама справлюсь. – Я бросаю взгляд через двухполосную дорогу и вижу круглые глаза Мэнди, наблюдающей за нами из машины. – Уверена, моя сестра сходит с ума, когда тебя нет на расстоянии вытянутой руки.
– Она переживет. А вот ты – сомнительно, – парирует Дин, повышая голос, чтобы перекричать вой ветра и шум проезжающих мимо автомобилей.
– Это ты сомнительный, – огрызаюсь я. Но, похоже, это мой самый слабый выпад в его сторону за сегодня. Обвиним во всем холод. Я придвигаюсь поближе к собаке, в которой угадывается помесь золотистого ретривера, и лепечу какую-то ласковую чушь, чтобы попытаться завоевать доверие этой собаки в разгар вьюги посреди дороги в утренний час пик.
– Я ее заберу, – вмешивается Дин, протискиваясь мимо меня и устремляясь к испуганному животному с нулевой грацией и деликатностью.
– Дин!
– Иди-ка сюда, приятель!
Он надвигается на собаку, и та пытается броситься наутек.
Она резко выскакивает на две противоположные полосы и чуть не устраивает аварию из четырех машин.
Во мне вспыхивают паника и гнев, пока я с отвисшей челюстью наблюдаю за действиями Дина.
– Посмотри, что ты натворил! Я же сказала, что сама справлюсь!
– Дьявол, – бормочет он себе под нос. Я собираюсь сказать что-то обидное, но внезапно Дин бросается через дорогу в образовавшуюся прогалину между машинами и бежит за собакой по заснеженному оврагу. Я же остаюсь стоять на разделительной полосе, разрываясь от клокочущих в груди нервов. Мне не видно ни Дина, ни собаки. Машины замедляют ход, чтобы поглазеть на меня – дрожащего, засыпанного снегом подростка, стоящего посреди перекрестка. Я постукиваю ногой по мокрому асфальту, снова надевая варежки, чтобы согреть замерзшие пальцы. Я наблюдаю и жду, от нарастающей тревоги сдавливает грудь.
Наконец,
