раз я не стала сопротивляться или оттягивать, тем более за нами подошли и кийрамы, которым, разумеется, совсем не было любопытно, просто это оказалось лучшее место, чтобы поговорить о своих делах. Едва заметно усмехнувшись, я начала рисовать. И вновь, как когда-то у пагчи, когда также рисовала им воспоминания о своем мире, я ощутила удовольствие. Правда, пагчи было интересно всё, что они видели и слышали, а кийрамов интересовало лишь зверье. Им я и ограничилась.
Начала я с хищников, потому первым на камне появился волк. Кийрамы, последовавшие за нами, подошли ближе и уже не нарушали молчание разговорами, они слушали и смотрели на то, что появляется на поверхности камня. Они переходили следом за мной вокруг нашего мольберта, и когда свободное место закончилось, погнали мальчишку лет семи за водой и тряпкой.
Постепенно начали появляться вопросы, на которые я отвечала по мере своих знаний, а их было не так уж и много. Пока разговор шел об окрасе, размере животного и привычках его обитания, я еще говорила подробно и уверенно, но когда начались вопросы о повадках и о том, как лучше выследить зверя, я только развела руками и вынужденно призналась:
– Я не люблю охоту.
– Не любишь? – изумились кийрамы и не поверили мне: – Такого не бывает.
– Бывает, – ответил за меня Берик. – Тагудар смотрит на Ашити с любовью, когда она оплакивает убитого зверя.
– А мясо ест, – отметила Дайкари.
– Когда я не вижу убитого зверя, мясо для меня остается просто куском еды, – сказала я.
– А если увидела убитого зверя? – заинтересовался пожилой кийрам.
– Есть не станет, – вновь ответил за меня ягир и перевел разговор в более удобное русло: – А наш каан – знатный воин и охотник.
Дальше Берик рассказывал о том, как быстр, меток и ловок Танияр. Его слушали внимательно, и кто-то даже покивал, соглашаясь.
– Дрались мы с ним, – подал голос еще один кийрам. – Хороший воин.
– А зимой сам на ножи наши сунулся, – донесся новый голос.
Мы с Бериком одновременно повернули головы, пытаясь рассмотреть того, кто нанес Танияру страшные раны зимой. Он и не прятался, как не выказывал высокомерия, насмешки или вины. Молодой кийрам лет двадцати трех – двадцати пяти просто констатировал факт того, что произошло когда-то.
– Так пожелал Отец, – заговорила я. – Он отвел глаза ягирам и заманил Танияра в западню. Это замысел Белого Духа.
– Выходит, смерти вашему каану Белый Отец пожелал, – произнес старик.
– Нет, – улыбнулась я. – Жизни. А мне позволил вывести Танияра из предсмертного мрака, пока моя мать творила ритуал.
– Как это? – полюбопытствовали кийрамы, и ответил им уже Берик:
– Ашити – дочь вещей Ашит. Не был бы ранен наш каан, не попал бы к шаманке и не встретился с Ашити. Отец их свести пожелал, вот и застил глаза и ему, и нам. Захотел, чтобы ваши раны привели Танияра в дом Вещей, где он и увидел дочь шаманки.
