чтобы я успела добежать и подхватить малютку. Агаша тоже спохватилась поздно и хоть тут же вошла в крутое пике, было ясно, что внучка коснется пола раньше.
Однако маленькая фея в дециметре от него раскинула крылья, затормозив этим падение, а потом замахала ими так быстро, что они превратились в зеленое облачко, и стремительно взвилась к потолку, о который и стукнулась.
Теперь уже моя названная сестра успела подхватить взвывшее тонкоголосой сиреной чадушко и опустилась с ним на стол.
– Ну ты ас! – выдохнула я, подойдя к фейонам.
– Я не а-а-ас! – плакала ушибленная летунья. – Я У-у-уся!
– Я же тебе говорила не летать высоко! – потрясла руками Агаша. – И зачем ты от меня отцепилась? Вот не хотела я с тобой так играть, как чувствовала!
– Ладно тебе, – сказала я сестренке. – Пока сам шишек не набьешь, ничему не научишься. – Сказала, и тут же зачесался лоб, как будто в подтверждение моих слов.
– Она же маленькая! – воскликнула феечка так, будто случился прям ужас-ужас.
Неужели и я буду такой со своими внуками? Впрочем, стоп! Внуков без детей не бывает. А у меня пока и этот вопрос остается открытым. И кстати, пусть пока таким и побудет! Хотя бы восемнадцать… нет, уже семнадцать дней до свадьбы. А то будет смешно, когда я забеременею и не смогу воплотиться в невесту. Вот что тогда делать? Гримироваться под Куреанну? Это уже будет даже не театр, а цирк! И вообще, какая может быть беременность, если мне нужно сгонять в Такудал – и тоже в ином воплощении! Лучше всего даже, наверное, в мужском, меньше буду привлекать внимание.
Наверное, я задумалась неслабо, Агаша насторожилась:
– Анель, ты чего? Из-за Усеньки расстроилась? Она не столько ушиблась, как испугалась, с ней все хорошо.
– Да, – всхлипнула еще раз и тут же хихикнула кроха. – Со мной все хаясе! А с тобой? Пьохо, да?
– Нет-нет, со мной не плохо, – растянула я губы в резиновой улыбке. – Я просто с бабушкой пришла поговорить. Можно?
– Мозьно, – зевнула Уся.
– Погоди, я ее спать уложу, ладно? – посмотрела на меня сестренка. – Ты не торопишься? Перемещатель подождет?
– А я сегодня одна, – словно о чем-то незначительном сказала я.
– Ну тогда ладно, – повернулась Ага к внучке. И тут же подпрыгнула: – Как одна?! В смысле, ты его отпустила?
– Одна – это значит, одна. Без перемещателя. Укладывай Усю, я потом тебе все расскажу.
– Как же я теперь буду ее укладывать, если ты… Да нет, ты шутишь.
– Хорошо, шучу, – улыбнулась я. – Укладывай, я пока схожу умоюсь.
Умыться и впрямь не мешало. Жидкость от снятия воспалений, которую я намагичила для сведения шишки, пахла почему-то нефтепродуктами, и если я, будучи на Земле автомобилисткой, к этому запаху притерпелась и ничего против него не имела, то Ага и тем более Усеньке он мог показаться неприятным. Так что я со всем усердием намылила лицо, потерла
