возможно опасную страну малюсенькую феечку, у которой не только не было магии, которая не только плохо умела летать, но которая даже еще выговаривала не все буквы! И мне ужасно повезло, что сестренка в последний момент как-то поняла, где прячется Уся, и успела схватиться за камзол. Что бы я иначе делала, не представляю!
Малютка выбралась из кармана и тут же упала в траву – у нее были мокрыми крылышки! Заторможенная последствиями стресса Агаша сообразила это слишком поздно и с криком «Не-е-еет!» рухнула рядом. К счастью, трава смягчила падение обеих, и я, присев и раздвинув стебли увидела обнимающихся бабушку и внучку.
Наконец-то и я отошла немного от шока. В голову постучалась не просто логичная, а единственно верная в этой ситуации мысль, которую я тут же и озвучила:
– Ага! Я сейчас подставлю ладошки, бери Усечку и забирайся туда. Потом я вас верну домой, а сама назад.
Агаша что-то буркнула, но сделала так, как я и сказала. Я поднялась, держа ладони лодочкой, представила магический фонарь у парадного входа гиленского дворца и шагнула. Причем шагнула буквально – по той же самой зеленой траве. Впереди по-прежнему возвышался фамильный замок Вилеона.
– Сейчас… – сказала я, зажмурилась и представила на сей раз свою комнату, из которой мы только что прибыли. Отчетливо представила, до малейших деталей. Шагнула и… Открыв глаза, снова увидела замок. И дерево. То самое, без верхушки.
– В чем дело? – хмуро поинтересовалась сестренка.
– У меня не получается переместиться, – проговорила я онемевшими враз губами.
– Пробуй еще!
Я попробовала. Раз, другой, третий… В итоге от напряжения у меня закружилась голова, и я села в траву, чтобы не упасть и не придавить феечек. Я опустила на землю ладони и разжала их. А потом горько заплакала. Рыдания сотрясали мое мужское тело, по гладко выбритым щекам непрестанным потоком лились слезы.
– Бабуська, а посему дядя пьясет? – услышала я.
– Потому что боится ремешка. Но он его все равно получит. Сначала от меня, а потом, я очень на это надеюсь, от другого дяди. Который король. Помнишь?
– Помню. А посему кооль будет давать лемеска? Дядя зе хаесий, он мой спасатель. Ты ему тозе не давай лемеска, полюгайся пьесто – и все.
В конце концов я все-таки выплакалась. И не глядя на Агашу спросила:
– Почему?
– А сама не догадываешься? Я, конечно, не перемещатель, но именно поэтому, если ты заметила, и не берусь перемещаться. А если бы вдруг сошла с ума и решила это сделать, то остатками мозгов я бы все-таки пошевелила, прежде чем…
– Агаша, хватит, – попросила я. – Мне сейчас тоже тяжело и страшно, и я правда не догадываюсь, почему у меня не получается то, что совсем недавно удавалось. Поэтому, если ты поняла, в чем дело, просто скажи. А накажешь меня потом, когда вернемся, я даже возражать не буду.
– Болото помнишь? – проворчала фейона. – В котором кто-то тонул, а я этого кого-то вытащила на берег.
– Я
