рану на голени, она невольно рассмеялась.
– Похоже, что после смерти ты начал терять память, муженек. Ты называешь меня крассом, стремясь оскорбить меня, но забываешь, что это для меня значит. Наши матери не выталкивают нас из утробы – нет, мы сами процарапываем себе путь наружу, и поэтому рождаемся бойцами. Ты называешь меня фермершей, но забываешь, что до Аракса я жила в тренировочных лагерях Сараки и охотилась в сосновых лесах. Ты забыл, кто я, и поэтому недооценил меня, совершив страшную ошибку. Ты хотел получить урок, муж мой, так вот тебе урок. Давай, угрожай мне. Посмотрим, много ли от тебя останется, когда мы доберемся до города.
Нилит усилила свою угрозу, щелкнув ногтем по клинку ятагана. Посмотрев в белые глаза Фаразара, она увидела, что он все понял – то, что она не только опасна, но и настроена решительно.
Вздернув губу, Фаразар отвернулся, выглядывая что-то среди звезд.
– А ты спрашиваешь, почему я не хотел брать жену из Красса, – пробурчал он.
Глава 5. Рынок душ
По последним подсчетам, Аракс состоит из трех тысяч сорока шести округов, не считая Просторов. Во всех них, предположительно, постоянно обитает четыре миллиона жителей, как живых, так и мертвых.
Люди в длинных одеждах и перчатках с нашитыми на них медными нитями пришли за нами на заре.
Они вызывали нас по одному, выкрикивая наши имена – имена призраков. На свое имя я не откликался, и поэтому меня силой выволокли из клетки. Наши шеи обмотали толстой веревкой, и что-то в ее волокнах вызывало у меня зуд. Когда ее натягивали, она сильно давила на мои пары, словно они снова превратились в плоть. Должно быть, в веревке была медная основа.
Босс Темса и его душекрады не сидели сложа руки. Теперь нас стало двадцать – такой улов они добыли за две ночи. Некоторые умерли даже менее двух часов назад; их можно было отличить по безумным глазам и почти прозрачным парам. Они в отчаянии бросали на меня взгляды, но я делал вид, что не замечаю их. Время, проведенное в клетке, ожесточило меня, и я не мог думать ни о чьем горе, кроме своего.
Темса ждал в зале со сводчатой крышей, рядом с которым стояли две крытых повозки. За широкой полуоткрытой дверью виднелась улица, залитая солнечным светом. Темса опирался на трость, ухмылялся в темную бороду – недавно расчесанную. Сегодня Темса был в темно-синем, расшитом золотом костюме; на его груди висели серебряные цепи, а на каждом пальце красовались перстни. Трость, на которую он опирался, была сделана из обсидиана. Его борода была умащена, а морщинки в уголках глаз присыпаны цветным порошком. Рядом с Темсой стояла Джезебел с огромной секирой в руке, а позади нее слонялась без дела шайка наемников в черной одежде.
– Грузите их, – приказал Темса и постучал по колесу повозки, а затем обратился к нам. – На рынке ведите себя прилично, поняли? Покупатели щедро платят за идеальных слуг – вежливых и смирных. Если будете валять дурака, отправитесь
