Словом, так уж было предопределено, что «радость познания», даже на примитивном школьном уровне, им не дано было испытать.
А всё это в совокупности прежде всего означало, что они не любили школу. Заодно и меня, почему-то получающего удовольствие от погружения в мир знаний. В чём же оно может заключаться, они не могли себе представить даже в самом страшном сне. Но, все как один, были убеждены в том, что такая «болезнь», как любовь к знаниям, никогда не может поразить их. У них с самого рождения был стой кий иммунитет от такого вируса.
Вторая же причина заключалась в том, что почти все учились вместе, начиная с первого класса. Хорошо знали друг друга. Здесь были свои знайки и незнайки, ботаны и спортсмены, корифеи-отличники и изгои-отщепенцы. Свои клоуны и свои кумиры. Я не вписывался ни в одну из этих групп. Был просто чужим. Почти пришельцем. Или же, если быть совсем точным, от меня за версту исходил запах чужака. Именно как чужеродный элемент я и под лежал отторжению.
Я не сразу осознал это. Но, в конце концов, всё же понял и принял это как должное. Честно говоря, хотел принять. Но так и не смог. И пройдут годы, прежде чем я смирюсь со своей участью. Ну, чужой, так чужой. Мне не привыкать. Я и в прежней-то школе чувствовал себя, практически, таким же отщепенцем. И здесь, и там у меня сохранялось ощущение того, что я как бы окружён неким полупрозрачным облаком. Именно оно делало меня почти невидимым и недосягаемым для разных и всяких попыток пре одолеть ту стену отчуждения и недопонимания, что сложилась вокруг меня. Как с моей стороны, так и со стороны тех, кто окружал меня.
Такой расклад меня вполне устраивал. Теперь я точно так же, как и в своей старой школе, просто пытался спрятаться в этом облаке. Так было и мне комфортно, и им удобно. Вроде я как бы и есть, а с другой стороны, меня как бы и нет. Ещё одно доказательство того, что психология человеческих отношений никак не связана с географией и с тем конкретным местом, где мы сейчас находимся. Результат всегда один и тот же. И он совершенно не зависит от того, что занесло нас в это «здесь и сейчас» по какой-то прихоти судьбы или это был наш осознанный выбор.
Но всё же в этом классе существовал такой феномен, с которым я впервые столкнулся в своей школьной жизни. И связан он был с тем, что в этой рыхлой, безликой, аморфной массе учеников особняком стояла одна яркая группировка. И почему-то возглавляющая её девочка чем-то сразу и очень сильно зацепила меня.
Было очевидно, что этот квартет, состоящий из трёх самых видных парней класса и очаровательной кареглазой девчушки, конечно же, занимает здесь особое положение. А ещё бросалось в глаза, что этим мальчикам девочка очень нравится и, видимо, среди них идёт негласное соперничество за её внимание. Себя они называли почему-то тремя мушкетёрами, а её именовали «Миледи». Услышав это, я расхохотался.
– Ребята, не надо уж так явно демонстрировать своё невежество. Сразу видно, что вы роман не читали.
Вся эта четвёрка сделала вид, будто всё, что я сказал, они просто не услышали. Полный игнор. Но если бы мальчишеские взгляды могли убивать, я уже давно был бы трупом. Девочка же просто улыбнулась в ответ на все эти мои заявления. А потом начала говорить о том, что в некой стране жил человек, именующий себя писателем.
Он хорошо знал французский язык и перевёл все произведения Дюма на язык своей страны. Всё, что показалось ему чужим и инородным, он просто исключил из текста. Но и, конечно же, поменял имена. И все персонажи получили в такой интерпретации столь милые сердцу писателя имена его соотечественников. Вот так и стал, с помощью Дюма, знаменитым. Успех имел просто ошеломительный. Ровно до тех пор, пока кто-то не предложил публиковать столь успешного автора за рубежом. Вот тогда и всплыл наружу этот плагиат.
– Тебе смешно? Может быть. Бедному Дюма такое не могло даже присниться.
– Интересно, откуда такие глубокие познания, что может, а что не может присниться Дюма?
На этот мой вопрос, конечно же, ответа у неё не было. И, вообще, она, видимо, не умела слушать. Ведь она была вся из себя, такой особенной девчонкой, которая привыкла к тому, что когда она говорит, все остальные обязаны просто внимать ей. Ну ещё, может быть, и восхищаться ею. А, может быть, даже и повиноваться, если из её крошечного рта начнут вдруг вылетать какие-то приказы и распоряжения.
Меня, по-моему, она даже не воспринимала как homo Sapiens. Очевидно, что я был для неё каким-то представителем класса братьев наших меньших. Словом, до уровня нормального общения с её высочеством явно не дотягивал. Ни по интеллекту, ни по внешнему виду, ни по социальному статусу. А вот пнуть ногой и прогнать, как надоедливую собачонку, наверное, совесть не позволяла. Но, тем не менее, я всё еще продолжал оставаться в поле зрения этой маленькой мадмуазели. Видимо, она ещё не всё сказала.
– Не переживай. Так часто бывает. Просто ты попал пальцем в небо. Попытаюсь прояснить ситуацию. Когда вместе двое парней и одна девушка, то это сов сем не интересно. Обычный любовный треугольник. А когда трое парней и одна девушка,
