Снежная почта. Александр Житинский

      Бежав лампадок и свечей,

      Отдался ты литературе.

      Ты в услужении у ней.

      Апоплектической фигуре

      Не нужен новый грамотей,

      А равно мировые бури.

      Главой заслуженной скорбя,

      Она не приняла тебя.

      Но волшебство родного слова,

      Его волнение и пыл,

      Ты, словно бы родившись снова,

      Почувствовал и полюбил.

      Боясь бесславного итога,

      Ты для себя установил

      Каноны, жесткие уроки,

      Наметил уровни и сроки.

      И вот тогда твоя страна

      Пришла к тебе всерьез, надолго.

      Ее святые имена,

      Герои пламени и долга

      Являться стали, и темна,

      Уже звала куда-то Волга,

      Леса, овраги, родники,

      Амбары, горницы, замки,

      Грибы, натопленные бани,

      Далекий перебор собак,

      «Зимой – телегу, летом – сани»,

      Ухваты, дедовский армяк,

      Бирюльки незлобивой брани,

      Мол, молод, так тебя и так! —

      Хватил бы прежнюю годину,

      Сам запросился б на осину.

      А карнавал? Что карнавал?

      Он продолжается, клокочет

      Среди хлопушек и зеркал,

      Он крови жаждет, славы хочет,

      Притягивает – не узнал? —

      И на себя доносы строчит.

      А там, гляди, с морского дна

      Встает китайская стена.

      Ты возмужал. Твои заслуги

      Пора проверить. Стой, малыш!

      Уж я-то знаю все недуги

      Ненапечатанных афиш,

      Твои сомнения, испуги,—

      Опасен, думаешь, молчишь,

      А крик о помощи Вселенной

      Не слышен в музыке военной.

      Теперь довольно. Наши сборы

      Пора ускорить. Я – домой.

      Уже не радуют узоры

      Осины красной, золотой,

      Как мирные переговоры

      Средь передышки боевой,

      Когда убьют парламентера,

      Доказывая вечность спора.

      Ты остаешься? Ах, прости,

      Ты мой двойник, поедем вместе.

      Мы параллельные пути

      Проходим. Козыри не крести,—

      Кресты, которые нести

      Есть дело совести и чести.

      Об этом стоит, так и быть,

      Читателя предупредить.

      В разгар броженья, карнавала

      Закончу песню и строку.

      Судьба нести не перестала,

      Свистит и рубит на скаку.

      Ей дела нет, вернее, мало,

      Что стих повиснет на суку,

      Готовый с легкостью паяца

      Взлететь над миром и сорваться.

      Кленовый лист, мой талисман,

      Свернулся трубочкой к ненастью.

      Герой попался, как в капкан,

      В тиски обиднейшей напасти,

      Строки волосяной аркан

      Сдавил его. Не в нашей власти

      Освободить, и ни к чему:

      Три карнавала, три предела —

      Войны, любви, мирского дела —

      Уж уготованы ему.

      26—28 октября 1967 г.