несколько шагов до заборчика, с криком «Бу-ум!» стукалась в него растопыренными руками, падала и делала вид, что спит, свернувшись калачиком. Мать хватала ее в охапку: «Горе ты мое!» – и уносила в дом, а Сима очень веселилась.
Весь мир был для нее игрой, и одно время ей очень нравилась морская тематика. Вероятно, запомнился какой-то из фильмов, которые Сима очень любила смотреть по их старому телевизору. Таращилась глазенками в «движущиеся картинки» с самого младенчества и хорошо под них засыпала. Книжек в их доме почти не было, а уж фильмы – это были потрясающие миры, в которые Сима ныряла с головой.
Как-то раз после сильного дождя у них посреди двора образовалась большая лужа. Для пятилетней Симы она, понятное дело, была морем. Сима надела мамины резиновые сапоги (своих у нее еще не было) и, осторожно подволакивая ноги, стала входить в эту лужу все дальше и дальше, пока не оказалась на самой ее середине. И вода в луже тоже дошла выше, чем до середины маминых сапог. Сердце девочки зашлось от восторга. Она стояла в самом центре моря! И чувствовала себя настоящей Владычицей Морской.
– Я – царица морей, – тихонечко сказала Сима сама себе.
И ей очень это понравилось. Царица морей! Не только этого, а вообще всех! И она стала представлять себе, что начался шторм и поднялись большие-пребольшие волны. Пожалела, что не догадалась сделать ни одного бумажного кораблика, и сама стала раскачиваться, как кораблик. И от нее в самом деле стали расходиться волны. В воображении Симы это были огромные изумрудные валы, обрушивающиеся на беззащитное суденышко. Но получилось так, что Сима не учла ни вязкости дна, ни того, что сапоги были очень не по размеру – и она сама стала беззащитным суденышком. После очередной раскачки ее маленькое тельце повело в сторону, а сапоги застряли в жидкой каше на дне лужи. И бедная девочка, конечно, плюхнулась, подняв на этот раз настоящую волну, а потом разразившись ревом. Так было обидно! Царица морей, а упала, как будто самая обыкновенная пятилетняя девочка, в самую грязищу…
Все дети, заигравшись, могут упасть, экое дело. Но родители на это реагируют по-разному. Кто знает, что было бы, если бы это увидела мама, но та в это время кормила кур на заднем дворе, и падение царицы морей узрел отец. Так Сима узнала новое слово.
– Ах ты, шалава малолетняя! – сердито закричал Виктор Иванович, выбегая из дома.
Брезгливо схватив дочь за бока, он выдернул ее из лужи (один сапог так и остался торчать в ее центре памятником неудавшемуся царствованию) и держал на вытянутых руках.
– Катька, – воззвал он в сторону курятника. – Забирай шалаву эту! Всю рубаху мне изгадила!
Отец кричал и другие слова, которые Сима уже успела узнать от него, как знала и то, что слова эти нехорошие и ругательные. Он говорил их в те дни, когда от него, как и сейчас, пахло водкой, и Сима давно поняла, что водка – это плохо. Потому что папа кричит на маму и иногда даже дерется с ней. Ну, как дерется. Он, конечно, гораздо сильнее мамы, раз большое полено может расколоть одним ударом колуна, поэтому мама просто его
