Вадим. Вспомни-ка лучше о штрихах.
К удивлению Карины, тот тут же посерьезнел, вежливо поклонился ей и отошел, будто Олег был его начальником и отдал приказ, требующий беспрекословного подчинения.
– Второе отделение будет лучше, – сказал Олег, и Карине показалось, что обращается он не к ним с Лелей, а персонально к ней, будто откуда-то мог знать, что первое ей не понравилось.
Она неопределенно пожала плечами, не решаясь ничего ответить, чтобы не обидеть Олега.
– Ну мы вас навестили, теперь пойдем в зал, – засобиралась Леля. – Ни пуха вам, ни пера!
– К черту, – отозвался Вадим, а Олег молча кивнул.
Публика постепенно стекалась к своим местам, до Карины долетали восторженные отзывы о Гайдне, но слушать второе отделение ей совершенно не хотелось.
Почему-то она никогда не любила Пятую симфонию Чайковского – ее музыка казалась Карине слишком громоздкой, патетической, а местами чересчур слезливой. К тому же она устала от шумной многословной Лели, и ей захотелось домой.
Снова вышел дирижер. На мгновение наступила неправдоподобная, звенящая тишина. А потом грянул аккорд – мощный, стройный, ошеломляющий.
Карина невольно вздрогнула, пальцы впились в спинку кресла из четвертого ряда. Со сцены неслись властные, подавляющие звуки. В них не было ни грамма сентиментальности, только боль и яростная сила, сметающая все на своем пути, которой нельзя было не подчиниться.
Она слушала и не узнавала знакомую с юности музыку. Это была трагедия, но стойкого, необыкновенно смелого человека, знающего, что он обречен, и бросающего вызов небесам.
Одна за другой пролетели все четыре части.
Карина опомнилась, лишь когда отзвучал последний аккорд финала.
Похолодевшими руками она продолжала сжимать деревянную спинку кресла. Словно сквозь пелену ей было видно белое как мел лицо Олега и застывший над ним в воздухе смычок.
– Браво! – Зал взорвался аплодисментами, перешедшими в овацию.
Дирижер кланялся, пожимая руку Олега, затем кланялся весь оркестр, и так повторялось несколько раз, пока публика не оправилась от восторга.
10
Возбужденные, с разгоревшимися лицами Карина и Леля вышли на улицу. Им так хотелось глотнуть свежего воздуха, что они решили дожидаться Олега во дворе консерватории, у дверей служебного входа.
На улице уже стемнело, дул прохладный ветерок, народ толпой валил из центрального входа, оживленно обсуждая прошедший концерт.
Девушки молчали, погруженные в свои мысли.
Карина не могла оправиться от потрясения, вызванного исполнением Чайковского. Подобное она слышала раз в жизни, когда вместе с компанией студентов-однокашников прорвалась на концерт Мравинского.
Дверь служебного входа распахнулась, и появился Вадим, а за ним Олег. Они уже переоделись: на Вадиме было черное длинное пальто, а на Олеге джинсы и темно-зеленая куртка.
