они неспешно шли по усыпанной гравием дорожке, в голове Скарлетт все еще звучала мелодия последнего вальса, в котором они кружились с Реттом, и от этого настроение ее было приподнятым. Ее сердце пело и в отзвуках вертевшейся в голове мелодии сопровождаемой романтикой соленой от бриза, прохладной звездной ночи, она невольно улавливала присутствие какого-то непостижимого очарования и трепетного восторга. Это ощущение было превосходным и усиливалось от того, что она шагала по шуршащей дорожке рядом с Реттом.
И вдруг, совсем неожиданно, ее охватило какое-то едва ощутимое волнение, и она поняла, что с каждым шагом волнение это усиливается. В чем была его причина, Скарлетт понять не могла. Возникло что-то чувственное, неподвластное ее трезвому рассудку, и он тут же начал лихорадочно работать, пытаясь найти ответ. Откуда это волнение, изнутри ее самой, потому что она так близко прильнула к Ретту или? Или это волнение передается ей от него? В чем дело? Ведь он просто не противится ее прикосновению вот и все. Он даже не обнял ее за плечи, чтобы согреть….
Ей нестерпимо захотелось, чтобы тропинка никогда не кончалась и это состояние не исчезало. И вдруг ее осенило! Барьер! Ретт сейчас не отгорожен от нее внутренним барьером. Его просто нет, вот в чем дело! Он с ней заодно, только молчит об этом и ему, по всей видимости, тоже приятны ее прикосновения.
Это чувство было для нее новым – взволновать мужчину и волноваться от этого самой, улавливая ответные чувства в прохладной, влажной ночи.
Она понимала и то, что такое ощущение, с привкусом затаенной страсти и ожидания чего-то необыкновенного, волнующего до кончиков волос, ей может передаться только от Ретта и никакого другого мужчины. Она любила его и желала, и даже тогда давно, когда она еще не отдавала себе в этом отчета, всегда инстинктивно ощущала исходящую от него манящую силу, волнующую, давлеющую над ней.
Они приближались к калитке и Скарлетт невольно замедлила шаги, понимая, что все сейчас может исчезнуть.
В этот момент Ретт резко выдернул руку, словно его застали на месте преступления.
– Свет! У мамы в комнате свет – воскликнул он – ей, наверное, плохо. Я так и думал, что все это напряжение не кончится для нее добром. И прежде, чем Скарлетт успела что-то сказать, он рванулся вперед к двери, а она поспешила за ним.
В доме было тихо и они, стараясь не нарушить эту тишину, поднялись на второй этаж к комнате миссис Элеоноры. Ретт осторожно постучал в дверь.
– Войдите. – Услышали они спокойный, ровный голос старой дамы.
Миссис Элеонора была очень удивлена, увидев их встревоженные лица.
– Что случилось, Ретт? – В свою очередь заволновалась она.
– Все в порядке, мама, я просто увидел свет в твоем окне, когда мы со Скарлетт возвращались и подумал вдруг тебе плохо.
– Не волнуйся, дорогой, я зажгла свечи только что, проснувшись и ощутив жажду.
Миссис Элеонора счастливо улыбнулась, ей было приятно, что сын так беспокоится о ней.
– Как
